— Но в таком случае наш Анаррес — во всяком случае, тот, о котором вы слышали, — для вас, Кенг, просто не может что-либо значить!
— А он ничего и не значит для нас, Шевек. Ничего. Мы упустили шанс создать «свой Анаррес» много веков назад, еще до того, как зародилось ваше общество одонийцев.
Шевек встал и подошел к окну — одной из тех узких бойниц, что украшали старинную башню. Под окном в стене была ниша, где мог устроиться лучник, чтобы иметь возможность лучше прицелиться в тех, кто атакует ворота замка; иначе сквозь такую бойницу разглядеть что-либо снаружи было невозможно — в ней виднелось лишь небо, в данный момент затянутое легчайшей дымкой, насквозь просвеченной солнцем. Шевек глядел на это небо, и глаза его полнились светом.
— Вы просто не понимаете, что такое Время, — сказал он вдруг. — Вы говорите, что прошлое миновало, а светлое будущее нереально, что нет никакой надежды на особые перемены… Вы считаете Анаррес тем будущим, которого вам нельзя достигнуть; вы полагаете, что ваше страшное прошлое изменить невозможно. Для вас существует только настоящее, только этот, теперешний Уррас, его богатое, реальное, стабильное настоящее. Единственное «сейчас». И вы думаете, что «сейчас» — это нечто такое, чем можно владеть! Вы немножко завидуете этому теперешнему Уррасу, вам бы хотелось иметь такую же цветущую планету. Однако понимаете, что это абсолютно нереально. Но мир Урраса отнюдь не стабилен! И он не имеет ни одной из перечисленных вами характеристик (да и что во Вселенной стабильно и прочно?). Все течет, все меняется… Ничем нельзя обладать вечно… И менее всего — настоящим, если не принимаешь его вместе с прошлым и будущим. Важно не только прошлое, но и будущее; не только будущее, но и — обязательно! — прошлое. Потому что они реальны: лишь реальность нашего прошлого и будущего делает реальным настоящее. Вы никогда не поймете Урраса, пока не примете еще одну, связанную с ним реальность: вечную реальность Анарреса. Вы правы: мы — ключ к пониманию Урраса. Но, даже сказав это, вы еще по-настоящему не верили, что так оно и есть. Вы не верите в Анаррес. Значит, вы не верите в меня, хотя я стою рядом с вами, в этой самой комнате, в данный момент… В одном мой народ был прав, а я нет — в том, что мы не можем прийти к вам: вы нас не впустите. Вы не верите в возможность перемен. Вы скорее уничтожите нас, чем примете нашу реальность, чем согласитесь, что у нас есть надежда! Мы не можем прийти к вам. Мы можем только ждать, пока вы сами придете к нам.
Кенг сидела, глубоко задумавшись и, возможно, даже забыв, где находится.