И вот как-то раз один человек принес в дар всего лишь кусок кукурузного хлеба. Человек этот был очень стар, бестолков, да и кусок хлеба тоже был старый, черствый как камень; он его и жевать-то не мог. Он отломил тот кусочек с краю, где пытался откусить, и выбросил, а остальное положил в пятый угол хейимас, приговаривая: «Может, кто из молодых, у кого зубы крепкие, съест его». Хранительница нашла хлеб, бросила на пол и вымела вместе с мусором, когда убирала в хейимас, а потом вынесла мусор на крышу и выбросила в мусорную кучу.
Еще и день тот не кончился, как Хранительница почувствовала, что заболела. А на следующий день ей стало совсем худо: судорогой сводило живот, ныли руки, болели прямая кишка и все зубы сразу. Люди один за другим навещали ее, приносили лекарства, пели целительные песни, однако сама она петь эти песни не могла. Целители старались облегчить страдания несчастной, но ничто ей не помогало, а все время становилось только хуже, боль усиливалась, и бедная Хранительница вся распухла — и руки, и ноги, и живот, и лицо.
Один ее родственник по Третьему Дому, который исцелял своим пением, пришел, чтобы помочь ей победить недуг. Он пел и внимательно наблюдал за нею. Она же стонала и совсем его не слушала. Когда целительная песнь закончилась, он сказал: «Сестра, а ведь смысл такой песни в том, чтобы ее пели вместе!» И ушел домой.
А она, оставшись одна, вдруг подумала о его словах; их она расслышала хорошо. И все время продолжала об этом думать, хотя уже совсем ослабела, вся раздулась и корчилась от болей в животе. Ее мучила тошнота, но рвоты не было; ей хотелось в уборную, но из нее ничего не выходило. И она подумала: «Из-за чего же я умираю?» И вспомнила про те вещи, что спрятала в своей корзинке. Она доползла до нее и стала искать ту флейту из оленьей ноги и ту красивую хехоле-но из земляничного дерева. Но ничего, ничего не было на дне корзины, только комки какой-то липкой грязи! Она стала искать в своем сундуке с нарядами тот расшитый костюм из оленьей кожи. Но там, под другой одеждой, нашлись только какие-то грязные лохмотья. Она с трудом сползла по лестнице в подвал и стала искать на полках порошок манзаниты для приготовления сидра. Но в стеклянном кувшине была только грязь на дне и пыль на стенках. Хранительница отправилась в хейимас, еле волоча ноги, падая и громко крича: «Где же он? Где?» И ползала на четвереньках в грязи у внешней стены хейимас, а грязь забивалась ей под ногти, и она все плакала и кричала: «Где же он?» Люди решили, что Хранительница сошла с ума. Но она все-таки отыскала его — тот кусок кукурузного хлеба или какой-то его обломок, а может, это был просто кусок грязи, но только она решила, что как раз это и есть тот кусок хлеба, и съела его. А потом легла, затихла и больше не шевелилась. Ее отнесли домой и стали петь для нее, и она внимательно слушала целебное пение. Вскоре ей стало лучше, и она поправилась. Но после этого случая за вещами, хранившимися в хейимас, присматривали уже другие люди.