– А часть четыре?
– Со смертельным исходом, – отрезал Григорий и двинулся дальше.
Раскатистый гогот толпы потряс расположение части, опозоренный хвастун ретировался, и все разошлись.
Тот караул мне запомнился на всю жизнь, и вовсе не осложнениями во время несения службы. Всё началось с окончанием наряда. Менял нас тогда капитан Григорий Быков, в бытность свою бывший командиром группы спецвооружения. Обычно командиры групп так или иначе старались по мере возможности облегчить друг другу жизнь или хотя бы не осложнять её. Гриша был офицером со своими принципами, которые однозначно оценить невозможно.
Зная его крайне противоречивый характер ещё по совместной учёбе в училище, встретил я его с неспокойной душой. Григорий был однокурсником Жени Сергеева, то есть старше меня на три года. К тому же непродолжительный период Быков являлся старшиной нашей, 9-й курсантской роты. Потом командир роты Иван Фомич Селуков снял его с этой должности и назначил Игоря Судакова. Последний таковым и оставался до самого выпуска и пользовался глубочайшим уважением как у курсантов, так и у офицеров роты.
Несмотря на жёсткий и категоричный инструктаж заступающих на пост караульных нового караула, смена постов прошла без замечаний, хотя ждать пришлось долго. Тогда Быков взялся лично принимать внутренний порядок помещения. Около трёх часов мои бойцы мыли стены, драили пол, а Григорий тем временем гнусоватым голосом рассказывал мне свою философию службы и отношения к солдатам, которая сводилась к одной мысли: солдат служит Родине два года, и офицер как её представитель может делать с подчинённым все, что заблагорассудится. Не имею права давать личностных характеристик кому бы то ни было, но подобного отношения к бойцу, который является ещё и сыном, и братом, а то и отцом, я не мог принять.
Примерно в два часа ночи Григорий Васильевич в очередной раз пошёл принимать порядок. Скептически осмотрев местами содранную от многократного мытья краску на полу, он изрёк: «Надо красить». Это было наивысшей точкой издевательства. Достать дефицитную краску посреди ночи казалось невозможно, но мои бойцы справились с задачей, а Гриша продолжал мне читать нотации. Как бы оправдываясь, он вновь начал нудеть, что против меня он ничего не имеет и я могу идти домой. Быков лукавил. Ясно, что я не имел права оставить свой караул, а если бы и имел такую возможность, то всё равно бы не бросил своих бойцов. Не думаю, что это была его инициатива, так как ни до, ни после он такого себе не позволял. Скорее всего, Григорий Васильевич чрезвычайно добросовестно выполнял установку начальства.