— Что же вы предлагаете?
— Ничего я, паря, не предлагаю. Не нами свет заведен — не нам его и переделывать. Я так… Сказал, что на ум взбрело. Может, у тебя какой секрет найден, так я за тебя порадуюсь.
Дмитрий беспокойно передвинулся по лавке.
— Но ведь надо же что-то делать. Распустился народ, все-все тащат.
— Долго в скудости жили. То одно, то другое, то раскулачили, то война. А и то подумать: много ли надо? Подумаешь — так ничего и не надо. Обуты, одеты, не голодаем…
Дмитрий покачал головой.
— Логика у вас странная. Так рассуждать — сидели бы в каменном веке.
— Зачем?
— Ну а как же? Если человеку ничего не нужно, и сидел бы он себе на печи, ни в космос бы не полетели, ни открытий научных не сделали.
Федор вздохнул и еще раз пожалел, что заговорил.
— Разве не так? — настаивал Дмитрий.
— Может, и так, — Федор ткнул себя в грудь и выпалил. — Вот он, космос. Сюда бы почаще летать, вот где порядку нет.
— Я об одном, а вы о другом, — Дмитрий покачал головой. — Все одно… Да ведь все нужно. Можно и мир познавать, и себя совершенствовать.
— Можно и потерять…
— Так нельзя этого допустить! — чуть не закричал Дмитрий.
— Нельзя, — кивнул Федор.
— Значит, мы понимаем друг друга?
— Кто его знает, — вздохнул Федор. — Я, вон, себя понять не могу, а тебя как мне понять? Вижу, душа у тебя копошится, ответов ищет. Только там ли они?
— А где же?
— Каждому свой путь, — уклончиво ответил Федор.
— А все же? Вы свой нашли?
— Не ведомо мне. Коль столь годов хожу — значит своим путем, на чужой не заступил.
Федору показалось, что со стены над печкой смотрят на него с фотографий жена с Николаем, но никаких фотографий там не было.
— А коли заступал на чужой путь, то ломал тех, кто по нему шел, — тихо добавил он. — За что и ответ собираюсь держать.
— Я не понимаю вас. Вы что-то говорите и не договариваете, — взволнованно проговорил Дмитрий. — Знаете, случайные беседы бывают очень полезны. Однажды я говорил с одним человеком о войне. Он рассказывал совсем не так, как в кино и книгах. Ничего особенного, очень просто, откровенно и очень по-доброму и по-человечески. Совсем непривычно. И я много понял…
— Я, может, скоро помру, — прервал его Федор.
— Ну что вы…
— А то. Помру я. А ни ума не набрался, ни долгов своих не отдал. Ты вот, чужие доходы судить собираешься, а я со своими не рассчитался, вот что страшно. Такая, вот, бухгалтерия.
Они оба замолкли. Слышно было, как скрипели под сильным ветром сосны. Надорванный кусок толя хлопал по крыше сарая. Кто-то пробежал по дорожке, топая и тяжело дыша. Раздался чей-то пьяный вскрик. Сильный порыв ветра налетел с завыванием и глухим свистом. Неожиданно погасла лампада — за разговором Федор забыл подлить масла. Дело несложное, налить масла да зажечь фитиль, но Федор сильно огорчился. Ватный жгутик прогорел до основания, и он принялся негнущимися пальцами скручивать новый, думая о том, что непременно нужно спровадить гостя и прочитать вечернее правило. Но было неловко просить его уйти. Федор кряхтел, собирался с духом, а потом выпалил: