У Бога и полынь сладка: Рассказы и очерки (Богатырев) - страница 45

2016 г.

В Покровский монастырь я приехал по приглашению настоятеля. Его родной брат решил, что публикация о трудном положении обители в глубинке средней полосы может привлечь внимание (простите за выражение) спонсоров. Но сам игумен мнения своего брата не разделил. Сразу заявил: «Ни меня, ни братию не называть настоящими именами. И монастырь не называть. И не только район, но даже губернию. Благодетели могут не появиться, а товарищи из всяких проверяющих органов точно нагрянут. И в первую очередь из районного отдела образования».

Дело в том, что монастырь, хоть и не богат, но все же организовал приют для мальчиков — местных сирот. Есть даже три московских отрока — сыновья педагогов, перебравшихся сюда из столицы в поисках спасительной жизни. Чиновники от образования сразу же проявили «бдительность» и приказали приют закрыть — нашли нелепые причины. Мытье полов в спальне оказалось «эксплуатацией детского труда». А то, что ребят не пускают в соседнее село на дискотеку, оказывается, является «нарушением права на досуг». Такие предметы, как «Закон Божий» и «История Православной Церкви», по утверждению чиновников, не могут быть официально утверждены. И вообще, «религиозникам» давать лицензию на педагогическую деятельность нельзя. Заповеди Божии и «жизнь во всяком благочестии и чистоте» вне закона, а развратительные программы — это то, что надо современным отрокам и отроковицам.

В районе проводили пилотный проект сексуального воспитания. В результате одна девочка попала в психиатрическую больницу. Узнав о тонкостях супружеской жизни, она возненавидела родителей. Нервные срывы были даже у мальчишек. Раньше только хулиганы рассказывали «про это», и то друг другу, а не девчонкам, а теперь взрослые дяди и тети… Как тут не свихнуться?! Было несколько изнасилований. Юные насильники объяснили: «Это мы выполняли домашнее задание»…

Чтобы сохранить приют, пришлось прибегнуть к заступничеству высокого московского начальства. Районные аргусы угомонились, но никто не знает, как надолго.

«Поэтому, — вздохнул отец игумен, — о монастырском приюте лучше не писать. Да и вообще, что можно рассказать о монастырской жизни? Старцев пока нет, чудеса не происходят. Молимся, трудимся, уповаем на милость Божию. Нужно ли писать о том, что у нас всего три монаха да два послушника? Что спонсор наш успел храм построить и тут же разорился. Вернее, его разорили. Что педагоги у нас работают во славу Божию, да еще некоторые и деньгами помогают, когда совсем туго приходится, и друзей своих просят нам помочь? Что хозяйственных хлопот больше, чем молитвы, что чувствуем великое духовное бессилие… Надо ли об этом писать? И кому нужны наши слезы?..