А пиши лучше о трудниках. Что ни персона — то персонаж. Так что я тебя поселю не в гостевом доме, а с трудниками, чтобы узнал жизнь, так сказать, изнутри. Послушаний не дам, твое послушание — писать. Наблюдай жизнь и отображай в любых красках. У нас одно время больше половины послушников были товарищи, отсидевшие в тюрьмах. Возвращаться им из тюрем некуда. Родители либо померли, либо они их никогда не знали — воспитывались в детских домах. Жены, как правило, не дожидаются своих героев.
На работу их не берут. А мы не можем отказать. Во-первых, помним о разбойнике благоразумном, во-вторых, рабочих рук у нас не хватает. Правда, работники из них, по большей части, аховые, но попадаются и хорошие. Сейчас один на ферме работает — большой специалист, с образованием ветеринарным. К нему и из села народ приходит, никому не отказывает. Незаменимый, ценный кадр. С него и начни свой рассказ. Он сейчас грибными заготовками занимается, сходи с ним в лес».
Я послушался игумена и на следующий день после утренней дойки мы с трудником, ветеринаром Виталием, отправились в лес по грибы. Никогда в жизни я не был на такой «грибалке»: за полтора часа набрали двести семьдесят белых. В основном это был улов моего нового приятеля. Я с тоской смотрел на крепенькие подберезовики — приказано было брать только белые. В лесу мы молчали. Да и не поговоришь, когда твой спутник постоянно бегает в разные стороны, то и дело наклоняясь над очередным грибом. Но на обратном пути Виталий рассказал мне о том, как оказался в монастыре.
В перестроечные годы он был зоотехником крупного колхоза с двумя тысячами коров. Колхоз, как и повсюду в России, стали разваливать. Имущество разворовали, землю раздали по паям. У председателя и главного агронома оказалась половина всех угодий.
Председатель велел только что закупленных коров элитных пород, как тогда выражались, пустить «под нож», на мясо. Никакие уговоры Виталия не делать этого не подействовали. Были возможности сохранить стадо и выжить в тех неимоверно трудных условиях, но председателю срочно понадобились деньги. Живые коровы были не нужны, а нужны были живые деньги. У народа денег не оказалось, а у торговцев мясом нашлись.
Поняв, что коров ему не спасти, Виталий написал письмо в прокуратуру. Результатом стал арест не председателя, а его. И дали ему семь лет строгого режима за «расхищение социалистической собственности». Уже и собственности такой не было, но статью эту ему подверстали.
Когда он вернулся из лагеря, мать напомнила ему о старом долге: в армии он чудом выбрался из горящей бронемашины. Она долго упрашивала его поехать с ней за тридцать верст в ближайшую церковь — поблагодарить Бога за то, что остался жив и в армии и в тюрьме, и благословиться на начало новой жизни по христианским заповедям. Но он не поехал с ней и пустился во все тяжкие: пил, развлекался с блудницами. Мать ему сказала: «Это ты не из-за коров осужден, а за грехи. Молись. Живи, как положено христианину, а то будет тебе еще большее наказание». В прошлом году он похоронил родительницу и приехал в монастырь исполнить ее наказ.