— Отчего же — дурак? — проворчал он. — И какое тут веселье?! — Он с трудом приподнялся, опустил на пол ноги, попав в расхлябанные валенки со срезанными голяшками. — Выдумает всякое. Давно без веселья живу. А вот про Колю верно — моя вина…
Долго не мог успокоиться Федор. И чай пил без удовольствия, и молитвенное правило утреннее прочел без внимания, отчего еще больше расстроился, а потом и придумать не мог, чем бы тревогу заглушить. Вспомнил, что через день у него именины. Батюшка обещал службу отслужить, хоть и не воскресный день был на Федора Стратилата. Агафья-свечница угощенье задаст… Ох, надо бы подготовиться, как должно…
Федор вышел на крыльцо, перекрестился на храм, поглядел на сумрачное небо, на качающиеся под сильным ветром верхушки сосен, на гомонящих грачей. Было сыро и холодно.
— Никак нет лета, — вздохнул Федор. — Косить уж скоро, а погоды нет. И трава мала, да и сохнуть по мокру не станет…
Он вытащил косу, стукнул по лезвию несколько раз молотком, хотя и не было никакой нужды — коса была отбита хорошо. Зайдя за сторожку, Федор в несколько взмахов уложил островок крапивы со сниткой, сел на бревно и стал смотреть на шмеля, сердито гудевшего над желтым цветком одуванчика.
С аэродрома донесся гул мотора. Несколько раз грозно взревел и затих. «Не полетит, — подумал Федор. — И куда по такому шелонику[3] лететь?..». Он поддал носком сапога срезанную траву. «Супу что ли сварить с крапивы?».
В это время его позвала Агафья. Он слышал ее шаги и стук в дверь. Отвечать не хотелась. Он подумал отсидеться за сторожкой, пока не уйдет. «Вздор, поди, какой обмалакивать станет. Что изготовить на именины, спросит… или еще что пустое…».
Но Агафья снова позвала его громко и даже сердито. «Видно, случилось что», — подумал Федор и отозвался.
— Да ступай скорее, батюшка кличет. Открывай храм, дароносица нужна, — говорила она скоро и тревожно.
— Почто? — спросил Федор, и кряхтя поднялся с бревна.
— Маланья воскресла. За батюшкой прислала, приобщиться просит.
— Как воскресла?! — рассердился Федор. — Что языком хлябать — знать, не померла.
— Померла. Ввечеру померла в больнице. А утром проснулась.
— Коль проснулась, какая смерть?
— Говорят тебе, померла. Врач сказал: смерть была. Особая — клуническа, иль как — не знаю. Говорят, с нее, бывает, отходят.
— Не знаю такой. С того света не вертаются.
— Да Маланья сроду непоседой была. Видно, не усидела там, отпросилась. Или не приняли без исповеди.
— Отпросилась… Клянчить она горазда! Что хошь выпросит, — проворчал Федор.
Он взял ключи, они поспешили к церкви, где их ждал отец Игнатий. Федор открыл ризницу, снарядил батюшку. Отец Игнатий был встревожен не меньше Агафьи. Та балаболила без умолку, просила объяснить, что это за «ненастоящая» смерть, от которой просыпаются. Батюшка сказал, что называется она «клинической» по-научному.