Благодать чувствуется и за пределами храма. В ста метрах начинается обрыв, а с него открывается живописный вид. Широкая, до самого горизонта, синяя гладь Азовского моря, а под обрывом холмистая долина, покрытая разноцветными пятнами: голубое — небольшое озерцо, желто-серые — выжженная трава, темно-коричневые — деревья и кусты боярышника, заросли ежевики и всевозможных колючек. Серебрятся кроны дикой маслины. Ярко зеленеют кустики, похожие на молодые туи.
Когда я стал спускаться по тропе через заросли боярышника, мне показалось, что я иду не к морю, а к Иордану. Деревца боярышника со скрученными от сильного ветра раскидистыми ветвями похожи на акации, растущие на Святой Земле. Повсюду на покрытых желтой пылью склонах темнели норы. Небольшие — змеиные, побольше — каких-то грызунов, а довольно широкие — лазы в жилища неведомых зверей. Пастух Вадим, с которым я познакомился в первый же день, рассказал, что видел огромного енота величиной с овчарку.
Я енотов не видел, змей тоже. А вот птиц увидел немало. В один из вечеров из высокой травы совсем рядом с тропой вылетело сначала два фазана, а через несколько шагов еще одна пара. Много сорок. Два раза видел белых цапель. О чайках, разумеется, и говорить не приходится. Их, как и положено над морем, несметные стаи. В этих местах нерестилища. Раньше поселок Приазовский назывался «Вольные Рыбаки». Сейчас рыбаков не видно. Рыбачат только чайки и бакланы. Чайки постоянно дерутся с теми, кто выхватывает из воды рыбку. Вместо того чтобы самим нырять, несколько птиц с криками гоняются за удачливой рыбачкой, норовя на лету выхватить у нее из клюва добычу. Когда чайки сбиваются в плотную стаю и начинают вразнобой летать по кругу, кажется, что это серебристое живое облако. Особенно красиво это кружение при закатном солнце.
В первых числах сентября каждый вечер я наблюдал за стаями птиц, улетавшими в сторону Черного моря. Казалось, они спешат за уходящим к горизонту солнцем, чтобы не остаться в темноте. Птицы потянулись на юг — стало быть, скоро наступят холода. Но утром те же птицы летели в обратном направлении: уже не высоко в небе, а над морем почти у самой воды, словно хотели, чтобы никто не заметил их возвращения. Это были бакланы. Они никуда не улетают, а остаются зимовать вдоль всего черноморского побережья. Слава Богу, тревога оказалась ложной: холода не наступили.
Послушание мне дали щадящее, и на него уходило немного времени. Работать в жару на солнцепеке я не мог из-за давления, но зато перед вечерней службой имел возможность совершать прогулки к морю и обратно.