Радиотелефон был под рукой. Сергей набрал номер полицейского участка Беверли-Хиллз и, зажав нос платком, пролаял в трубку:
— Важное сообщение. Соедините меня немедленно с лейтенантом Фелтоном.
Фелтон никогда голоса Надеждина не слышал. Сергей перестраховался на случай попытки в последующем идентифицировать голос, записанный, как и все телефонные переговоры полицейского участка, на магнитофон. С другой точки зрения, Сергей не сомневался: многоопытный Фелтон сразу поймет, что собеседник, пытаясь изменить голос, говорит в носовой платок, и на эту же попытку маскировки спишет и иностранный акцент. Сергей даже преднамеренно усилил этот акцент.
— Хай! Лейтенант Фелтон? Кто говорит? Не имеет значения… Да… Если хотите застукать на горячем Кривляку Тома и Луи Рота, то выезжайте немедленно на бульвар Ла Сьенега, 6, квартира № 4 на третьем этаже… И патронов побольше захватите, лейтенант… Их там человек восемь — и все ваши хорошие знакомые…
Сергей быстро отключил телефон — пока не запеленговали и, злорадно подхихикнув, аппетитно потер ладони:
— А мы полюбуемся зрелищем со стороны. Знаешь, как будет называться статья в утреннем выпуске «Лос-Анджелес кроникл»?
Андрей отрицательно мотнул головой.
— Держу пари: «Битва на бульваре» или «Ватерлоо лейтенанта Фелтона».
Ошибся Сергей на самую малость. Статья называлась «Побоище на бульваре».
2
Эди Фитцжеральд пока не мог похвастаться такими же апартаментами, как у Джакомо Лича, но квартирка в восемь комнат на Голливудском бульваре тоже стоила немало. А была еще одна такая же в Санта-Монике, и обстановка комнат соответствовала. Во всяком случае, Сергею приходилось только мечтать о подобном благолепии.
В квартиру на Голливудском бульваре Эдуард и призвал Сергея на следующий же день после «побоища».
С первого взгляда на шефа было понятно, что Фитцжеральд не в шутку рассержен. Он хмуро зыркнул на Сергея исподлобья и молча кивнул на кресло в углу.
Сергей вальяжно развалился в кресле и закурил вонючую сигару, пуская дым в потолок. Руководствуясь древней восточной мудростью, которая гласила: «никогда первым не начинай важного разговора», не торопился. Безмолвствовал и Фитцжеральд, нервно вымеряя шагами просторную гостиную. Он наверняка рассчитывал, что Сергей начнет оправдываться. Но Сергей никакой вины за собой не чувствовал и каяться ни в чем не собирался.
— Ладно, — не выдержал Фитцжеральд. — Может, ты все же снизойдешь и пояснишь, почему вы без моего ведома форсировали операцию и, самое главное, провалили ее?
Сергей пожал плечами:
— Я не считаю операцию проваленной. Все идет нормально.