Потом он засел в здании музея, захватив картину "в заложники". И поставил следующее условие: если найдется кто-либо желающий умереть во имя спасения знаменитого шедевра, пусть приходит. Дается три часа на размышление. Доброволец заведомо обрекает себя на гибель, однако в этом случае картина остается цела. И никаких фокусов: перед ними не желторотый юнец, а матерый, знающий свое дело дракон.
Минули час, второй, близился к концу третий. Била Болла охватило отчаяние: оказывается все было напрасно, ничего не значили эти куски холста с намалеванными на них фигурками, жратвой и пейзажами. И никакой он не дракон, коль взялся столь примитивным способом выказывать свою ненависть. Уничтожение подобной мазни не возвышает до уровня Дракона!.. Оставалось пять минут, когда в зале появилась молоденькая девушка.
- Привет, - весело сказала она, - это я.
- А это я, - ответил ей Бил Болл.
- Покажи мне картину, - тут же попросила она.
Голос Била Болла дрогнул.
- А что, раньше тебе не приходилось ее видеть?
- Только на репродукциях. Ведь я прилетела из Лиссабона, а раньше никогда не была в этом городе. Но я видела другие его работы. Я обожаю Брегейля.
Бил Болл слегка успокоился.
- А как тебя зовут?
- Мария... Мария Коста дель Сантуш.
- Святая Мария, - усмехнулся Бил Болл. - Ладно, полюбуйся на нее, имеешь право. А потом приступим к делу. Желаешь погибнуть как картина или как человек?
- Как это? - не поняла Мария.
- Ну, я могу облить тебя горючей жидкостью и поджечь, а могу просто пустить пулю в сердце.
- Пожалуй, все-таки лучше пуля, - сказала Мария.
- И ты совершенно уверена, что ценой собственной жизни хочешь спасти картину от уничтожения?
- О, да! Я обожаю Брегейля, - повторила Мария.
- Тогда начнем сначала, - проговорил Бил Болл более жестко. - Вытяни, пожалуйста, руки вперед.
- Зачем?
- Делай то, что тебе говорят, иначе через мгновение мы взлетим на воздух. Вместе с Брегейлем. Думаю, тебе хорошо известно, что драконы не снимают с себя тротиловых жилеток. Никогда.
Она вытянула руки вперед.
- Так. Отлично. А теперь правую ладонь медленным движением перекладываешь на ягодицу. При этом один неловкий жест - и мы взрываемся: ты, я и Брегейль.
Мария повиновалась.
- Чудно. - Бил Болл вытер пот со лба. Мария же казалась совершенно невозмутимой. - А теперь еще медленнее ты собираешь складками юбку и извлекаешь на свет божий свою хлопушку.
- Что за бред! - воскликнула Мария, но Бил Болл расстегнул на себе рубашку и взялся за кольцо.
Тогда Мария принялась медленно собирать на ягодице юбку.