— Ты-то вспоминаешь как дурной сон, а мы хлебаем полными ложками! Она тут приехала самолично на труп, поруководить, а у меня в сумке термометр ректальный разбился, и я послал за другим. Она ко мне прицепилась: почему стоим, почему не фиксируем трупные явления? Объясняю популярно: разбился термометр для измерения ректальной температуры, сейчас привезут другой, и сразу начну. А эта дура мне указывает: «Значит, надо зайти в любую квартиру, попросить градусник». Нет, вы слыхали такое? Я ей говорю: а руку в задницу трупу вы будете по локоть засовывать? А от говна его отскабливать тоже вы будете или так и отдадите? И кто потом своему ребенку поставит градусник, вынутый из попы трупа? Нет, вы знаете, молодой человек, что ваша наставница совершила преступление против человечества, уйдя из следственной части прокуратуры города, где она должна была быть начальницей?!
Я вяло попыталась пресечь Димины измышления.
— Мария Сергеевна, а вы что, сами ушли из городской прокуратуры? — спросил Стас.
— Сама.
— А почему?
— Как-нибудь потом расскажу.
— А почему же потом, госпожа наставница? — ехидно вопросил Дима. — Нет уж, ты сразу поставь мальчика в известность, кто есть ху, а то ведь тоже будет лезть вон из кожи, стремясь туда, наверх. Или подумает, что тебя оттуда выперли. Хотя есть там некоторые личности, которых от кормушки палками не отгонишь, и хочешь — да не выпрешь…
— Не буду я об этом рассказывать. В определенном смысле меня оттуда как раз и выперли. Я уже два года в районе и все это время по капле выдавливаю из себя раба, мне совсем недавно Недвораева перестала по ночам сниться.
— Ну да, у тебя же тонкая душевная организация. Тогда я сам расскажу.
— Дима, я тебя умоляю!
— Слушай, иди чашки сполосни и не вмешивайся в мужской разговор.
Я с радостью ухватилась за грязную посуду, как за повод не участвовать в обсуждении своих бывших сослуживцев, но сердце невольно заныло при воспоминании о том, почему мне пришлось прервать свою блистательно развивавшуюся карьеру и из телезвезды и любимицы массмедиа, как шутили лояльно настроенные коллеги, вновь превратиться в рядового следователя.
Когда я начала работать следователем в прокуратуре района, следственную науку я хватала на лету и через полгода стала мнить себя крутым специалистом. Лишь через полгода ко мне пришло понимание, что я еще не следователь, а всего лишь полуфабрикат. И я для себя решила, что пройду свой путь до конца. Я дала себе пять лет и поклялась, что стану настоящим специалистом. Когда прошло пять лет, мне позвонил прокурор города и сказал, что мне пора перейти работать в аппарат. «Кем?» — испугалась я. «Следователем по особо важным делам», — успокоил меня Асташин. Злые языки поговаривали, что в истории моего назначения не обошлось без влиятельной руки, и даже называли эту руку: Заболоцкий, вице-губернатор, — однако, видит Бог, если он и влиял на прокурора города, то я к этому совершенно непричастна.