– А ты уж, наверное, успела доложить Ширинову и Хигиру.
– Ошибаешься. Я не имею привычки болтать впустую. – Ромола налила себе стакан вина. – Но тебе следует быть осторожнее с нелестными высказываниями в сторону Империи. Людей и не за такое убивали.
Стейнер кивнул. Трудно спорить с истиной.
– Но как же тогда рассказчица выжила в Сольминдренской империи? Если Ширинов услышит, как ты рассказываешь сказки о драконах и…
– Они в Империи запрещены, а не в Обожжённых республиках. Это одна из причин, по которой я променяла воды Пепельного залива на Холодеющий океан.
– Получается, ты отказалась от жизни пирата, чтобы стать наёмницей Империи?
– Как же ты молод, – улыбнулась Ромола. – Молодым всё вокруг кажется чёрно-белым. Подожди несколько лет, потом всё поймёшь.
Стейнер огляделся, приметив рамку с иллюстрацией чёрной птицы.
– Резная фигура на носу корабля – это ворон? – полюбопытствовал юноша, стремясь сменить тему разговора.
Ромола кивнула.
– Имя корабля – «Надежда Дозорного». Остаётся надеяться на благосклонность Фрейны. Хотелось бы, чтобы она сберегла нас от несчастий. – Капитан сунула руку под кресло и вытащила увесистый мешок. – Возьми. Мой старый знакомый настоял, чтобы я взяла его на борт.
Стейнер приблизился и узнал отцовский мешок, от которого отказался в Циндерфеле. Вслед за волной облегчения и сожаления нахлынула обида от предательства родных. Неужели они решили, что он настолько глуп или слаб, чтобы стать шпионом? Он уже давно не дитя.
– Возьми мешок, – велела Ромола, заметив его нерешительность.
Корабль накренился и подтолкнул Стейнера в сторону капитана. Из суконного мешка выглядывала деревянная ручка. Он потянул рукоять на себя и увидел большое металлическое навершие.
– Вернер передал, – объяснила Ромола. – Молот твоего прадеда.
Моргнув, Стейнер поднял кузнечную кувалду. Деревянная ручка была отполированной, хотя сам металл уже потускнел. Не самый видный подарок – всего лишь простой инструмент для простой задачи. Но подарки на том не закончились. Пошарив внутри, Стейнер нашёл пару тяжёлых башмаков.
– А эти – твоей матери, – добавила Ромола. – Судя по размеру, она была наполовину огром[1]…
– Огров не существует, – усмехнулся юноша.
– Верно, – согласилась капитан, отводя взгляд. – Теперь уж нет.
Стейнер проигнорировал комментарий, не сомневаясь, что Ромола шутит. Его мать собственноручно зашнуровала ботинки и носила в холодные дни и во время долгих прогулок. Не башмаки, а произведение искусства. На его ноге они доставали до самых икр.
– У нас ноги одного размера, – пробормотал он.