Новый сюрприз – здания кончились, и солнце ещё недошедшее в зенит начало слепить глаза. Рой, не прекращая езды, одной рукой передвинул горнолыжную маску с затылка на глаза. Стало легче. Преследователи бежали со скоростью велосипеда, не разрывая дистанции. Рой рефлекторно остановился и вскинул, пустую винтовку, чертыхнулся, когда выстрела не последовало. Но и преследователи не стали скакать. Рой сорвал маску и глянул на них через прицел. Топтуны и лотерейщик бежали щурясь против яркого света, и похоже не могли разглядеть, что Рой целится в них. Дистанция снова сократилась, уже до двадцати метров. Рой одел маску, и закрутил педали что есть сил, переключил передачу ещё закрутил. Ему следовало выиграть время. Увеличив дистанцию он встал и стараясь, чтобы руки не дрожали зашарил по карманам выискивая два красных патрона, которые у него остались. Стиснул так, что пальцы побелели – боялся, что выронит и останется безоружным. Тройка сократила дистанцию до семнадцати метров. Негнущимися пальцами Рой вставил последние бронебойные. Ещё одна глупость – идти на такую дичь с зарядом в пять патронов. А если целей будет как сейчас – трое и все верткие? Или ещё больше. Горстями хватать пули из карманов? Трясущимися руками ронять на землю? Снова тянуться в карман?
Рой прицелился. Преследователи сократили дистанцию до двенадцати метров, и видимо смогли что-то разглядеть, потому, что один качнулся, чтобы рвануть в сторону.
БАБАХ! – в этот раз Рой видя лучше, чем он успел выстрелить до прыжка, и пуля вырвала у топтуна кусок мяса из бока под рёбрами. Хороший такой кусок размером с блюдце.
БАБАХ! – вторая пуля из-за плохой меткости Роя попала второму топтуну не в грудину, а в предплечье и оторвала руку или точнее лапу до самого плеча и ещё сорвала кусок мяса с рёбер. Лотерейщик быстро понял, что это значит, и развернувшись быстро побежал обратно визжа как резаный. Рой достал жменю обычных пуль, и злорадно стал стрелять ему в спину, заставляя их втыкаться в плоть, и выцеливая подколенные суставы, чтобы сбить того с ног, тогда выстрелами в голову можно было попытаться того добить. Оставшиеся два топтуна ревя раненными медведями, бросились в стороны, петляя как зайцы. Подраненный в бок прыгнул на четвереньки и неуклюже заскакал (ноги ведь длиннее рук) в сторону колосящейся травы, а второй зажав обрубок лапой, на двух ногах ломанулся за кучу разбитых машин сваленных справа от дороги.
Рой чертыхнулся и выматерился от души – потерял такое ценное добро, растерял кучу пуль, потратил все бронебойные, чуть не сдох сам, и упустил трёх тяжелораненых подранков с ценным грузом в споровых мешках. Кумулятивных пуль, чтобы преследовать подранков не было. Без них это было самоубийством. Продолжая материться Рой несколько раз ударил кулаком по земле, пытаясь успокоиться, потом перевёл взгляд на оторванную лапу топтуна, и чертыхаясь прихватил её приторочив к багажнику и закрутил педали в сторону Кумарника. Подъезжал он к Кумарнику с таким зверским выражением лица, что Балабол, встретившийся на воротах проглотил все дружелюбно-покровительственные выражения, и округлил глаза, когда увидел лапу топтуна, которая почти прекратила капать кровью.