Однако его готовность помогла делу не более, чем равнодушная покорность супруги. О том, чем занималась их дочь в свободное время, и о круге ее общения Фроловы знали на удивление немного. После успешного окончания университета Наташе была подарена двухкомнатная квартира в Крылатском. Переехав в нее и начав жить самостоятельно, их дочь переменилась почти в один день. С родителями общалась изредка, внезапно появляясь, когда ей это заблагорассудится, и так же внезапно исчезая на несколько дней. Порой она неделю могла не отвечать на телефонные звонки, поэтому и последнее ее исчезновение было воспринято больше с раздражением, чем с беспокойством.
— Пожалуйста, не обобщай, — неожиданно вмешалась в разговор Ирина Геннадиевна. — Я чувствовала, что что-то должно произойти.
Она повернулась к Реваеву, и полковник увидел ее огромные блестящие глаза. «Дочка явно была красотой в мать», — подумал следователь.
— Наташа так сильно изменилась за последние полгода, — продолжала Ирина Геннадиевна, — она стала скрытной, очень сильно отдалилась от меня. Представляете, она уже училась на четвертом курсе, но, придя домой, могла рассказать о том, как ей понравился какой-то мальчик. Только еще понравился, понимаете? У нее совсем не было секретов. А потом все как-то вдруг переменилось, и мы растерялись. Дочка же была взрослая, ей нельзя было уже взять и приказать. Один раз мы попробовали ограничить ее в деньгах на карте, так она с нами месяц вообще на связь не выходила. И мы сдались.
Ирина Геннадиевна, уже не в силах сдерживаться, зарыдала. Реваев, вскочив, поднес ей предусмотрительно заготовленный стакан с водой. Она благодарно кивнула. Потом немного успокоилась и вновь заговорила:
— Ближе к Новому году все как-то начало налаживаться, она стала к нам чаще заезжать. Петр уговорил ее пойти на курсы президентского резерва. Вы не подумайте, мы вовсе не собирались потом ее пропихивать на госслужбу. Но это было лучше, чем она слонялась без дела, а работу она никак себе выбрать по душе не могла. Она все мечтала поехать корреспондентом от какого-нибудь телеканала в Европу, но вы же представляете, сколько таких желающих. Петр, конечно, мог решить вопрос, но мы не хотели окончательно ее избаловать. Хватило уже тех денег, что ей ежемесячно перечислялись.
— И какая это была сумма? — мягко поинтересовался Реваев.
— Разве это важно? — вскинулся Фролов.
— Для следствия важна любая информация. — Реваев был вежлив, но настойчив. — Впрочем, я могу запросить выписку из банка.
— В свое время я пообещал ей, что буду переводить ежемесячно сумму порядка десяти тысяч долларов. Последние полгода я переводил ей по шестьсот тысяч рублей.