Светлана испуганно попятилась назад, впилась в него колючим взглядом.
– Ты ведь пошутил сейчас? Да? Зачем?
– Я не шутил. Я делаю тебе предложение. Дура! И не смей мне реветь! А то в угол поставлю. Хотя нельзя. Ты в положении, – он улыбался добрыми глазами. – И кстати, тот нелепый халат мне нравился больше. В этом ты какая-то не Спиридонова! Ну, так что у нас сегодня на обед? С завтраком явно не заладилось. Вермишель с сосисками! На большее у меня фантазии не хватило. Прости уж начинающего повара!
Потом он вытащил её погулять, и они долго плутали по разным улицам, дошли до Ленинского проспекта.
– Помнишь те белые гладиолусы? Я их вот в этом ларьке купил. Будь они неладны!
Света засмеялась.
– Я сказала, не люблю гладиолусы… Они стояли целую неделю. Мне так было больно смотреть на них! А выбросить рука не поднималась! – она смеялась и не могла остановиться, потом вдруг прижалась к Олегу и стала искать его руку. Раньше бы обязательно одёрнул! Сейчас нет, и она не могла поверить, что такое вообще возможно, ещё и предложение сделал. А она ничего не ответила! Ясно ведь и без слов!
К вечеру Пётр привёз Танечку домой. Светлана была на редкость в хорошем настроении и даже предложила пройти, а не стоять за порогом в ожидании, когда за ним захлопнется дверь. Всё было хорошо до тех пор, пока не завёл разговор об усыновлении.
– Мне сколько раз говорить! Не будет этого! – она опять срывалась на крик. – Раньше тебе не надо было! Что вдруг приспичило?! Я уверена, ты и Таньку против меня настраиваешь, не узнать последнее время!
Пётр Алексеевич с испугом поглядывал в сторону комнаты дочери и по-дурацки прикладывал пальцы к губам, пытаясь всем своим видом показать, что Танечка услышать может.
– Ты мне рот не затыкай! – ей нестерпимо захотелось бросить ему в лицо, что вообще-то она замуж выходит и ребёнка ждёт…
Сдержалась, испугалась сглазить. «Ничего, придёт время!.. Узнает!.. Не пропала без него!» – ликовала Светлана.
Олег опять появился в их доме. На неделе пришла Таня из школы и прямиком на кухню, к холодильнику. Мама на целых три дня наварила кастрюлю каких-то щей, и были они жидкие и безвкусные, не то что у бабушки Аллы. Только разогрела, услышала голоса, один мамин, другой дяди Олега. Она сразу узнала его по голосу – громкий, не то что у папы, тихий и мягкий. От неожиданности руки стали слабые, и суповая тарелка непонятно каким образом выскользнула, ударилась об пол и с грохотом развалилась на три части.
От ужаса за содеянное зажмурила глаза и поняла, что наказания не избежать. Спас Олег. Волшебным способом удалось ему маму успокоить, не заругала, ещё и супу налила, и хлеба нарезала. Только Таню это не порадовало. В коридоре стоял незнакомый чемодан, и она, совсем не имея опыта в таких делах, гадала, что, скорее всего, чемодан Олега, и непонятно, то ли уезжает куда-то, то ли к ним со своими вещами переехал.