После этих моих слов брат Феликс попробовал было притвориться маленьким соляным столбиком и даже, кажется, не дышал, а Папа… Пий Двенадцатый, прикрыв глаза и перебирая четки, молился – возможно, даже и за нас. Я его не торопила. Человек (а ведь он, несмотря на все свои титулы, всего лишь человек) должен проникнуться и осознать.
Наконец Папа открыл глаза и хрипло произнес:
– Сеньора Нина, а зачем вы мне это сказали?
– А затем, – ответила я, – что вы, как солдат Господа, должны знать как тот маневр, что задумал ваш Верховный Главнокомандующий, так и меру своей ответственности.
– Ладно, – так же хрипло сказал он, – я буду иметь это в виду. А сейчас пойдемте, сеньора Нина; грешницу для обряда покаяния, наверное, уже доставили на место.
Когда я шла к площади Святого Петра, то даже не чувствовала тяжести своего тела и шершавого трения о его кожу грубой власяницы – единственной одежды, что укрывала его от нескромных взглядов и палящих лучей солнца. Но мне все равно; сейчас для меня это лучшие одежды. Легок был мой путь к месту покаяния. Многие ли мои предшественники – то есть кающиеся грешники – могли бы сказать о себе то же самое? Не знаю. Но сама я в этот момент так сильно ощущала поддержку Всевышнего, что мне казалось, будто Он буквально ведет меня под руку. С восторгом я осознавала в себе все радостные перемены, которые произошли силой Его благодати. И потому я, шевеля губами, беспрестанно молилась, вознося Ему хвалу.
Солнце ослепительно сияло в этот день, и это тоже было знаком Его особого благоволения к мне. Он будто бы показывал мне сияние истины и свет вечной жизни в блаженстве подле Престола Его… Это было то, куда я целенаправленно шла путями своего духа. Покаяние и очищение… Скверна спадет с меня – и воистину воспарит душа моя, открытая Ему, полная доверия и любви… Я стремлюсь к этому – и трепещу в предчувствии освобождения…
Жарко, солнце палит мою голову, но ведь это всего лишь ощущения тела… Осознание греховности опаляет меня сильнее. Хочется пить. Но что такое жажда физическая по сравнению с жаждой духа, которую я испытываю во сто крат сильней! Жажда прощения владеет моим существом, и стремлюсь я припасть к тому источнику, который и есть Жизнь, который утоляет сполна всех жаждущих; но напиться из источника этого невозможно – ибо непознаваем и бесконечен Господь…
На площади тихо и пусто. Но вот стал собираться народ. Подтягиваясь на площадь со всех улиц подобно тому, как реки впадают в море, очень быстро люди образовали целую толпу – и все они смотрят на меня… Именно ради этого они пришли сюда – послушать покаяние Евы Браун, бывшей любовницы чудовища по имени Адольф… Кроме того, мое покаяние будет транслироваться по радио и сниматься на кинопленку… Ведь согрешили мы перед всеми, и каяться теперь перед Богом и людьми надо так, чтобы это смог увидеть каждый. Когда священники, готовившие меня к обряду, сообщили об этой детали моего покаяния, они наверняка ждали моих возражений и приготовились убеждать меня в том, что это необходимо сделать. Но им не пришлось пускать в ход свои аргументы. Я сама хотела, чтобы меня услышал весь мир. Я хотела предостеречь тех, кто готов был вступить на мой путь, и дать надежду тем, кто, ведомый страхом, выполняет предписания сатанинского режима. Я хотела сказать всем им – выход есть! Как я ощутила Божью любовь – так же и им доступна Благодать Небесная… Ибо только нераскаявшиеся прокляты Богом навеки, всех остальных Он готов принять в свое лоно и дать утешение и прощение Свое…