Что он в плену – это единственное, в чем он по-прежнему был уверен. Время от времени, в краткие мгновения внезапного просветления, Джиллиан чувствовал твердую поверхность под своим телом. Из множества таких впечатлений, каждое из которых длилось лишь мгновение, у него складывалось представление о себе, мозаика ощущений, рождавшая смутную догадку о его реальном состоянии.
Он лежал на спине. Нет, сидел. Выпрямив спину и выпятив грудь, как на троне. Он не мог пошевелиться и все же двигался. Непрерывно вращался по кругу. Он испытывал сильнейшие тошноту и головокружение, но осознавал это лишь в драгоценные краткие мгновения. Видимо, эти ощущения переполняли его настолько, что вытесняли все прочие.
Он вращался, вращался, вращался на стуле с высокой спинкой, крепко пристегнутый за руки, за ноги и за шею, с завязанными глазами. Острые, как гвозди, застежки больно впивались ему в затылок.
Тьма вновь завладела его чувствами, неся забвение, спасительный провал в ничто. И снова наступило голое существование – ни тела, ни чувств, ни собственных мыслей.
Что бы с ним ни происходило – это происходило всегда. Замкнутый круг без конца и начала.
Когда-то он был гермафродитом по имени Джиллиан. Теперь он был пленником – уже целую вечность, – и мог только кричать, кричать без конца.
– Попробуй этим ножом!
– Давай сюда.
– Сейчас… На, держи!
– Между прочим, это не нож, а кинжал для жертвоприношений. Из Конго, судя по всему.
Тесс вытаращила глаза:
– Аура, ты просто кладезь самых бесполезных знаний!
– Есть такое дело. Я, видишь ли, читаю – много, слишком много. Хочешь не хочешь – кое-что в голове застревает. Мне иногда кажется, что я ношу под прической двадцатитомную энциклопедию. Правда, там нет ничего дельного. Вообще ничего, честное слово. Не пытайся узнать у меня что-нибудь полезное, например, как починить телефонную проводку или прочистить засорившуюся трубу. Или там какой-нибудь, прости господи, кулинарный рецепт… Зато, если тебя интересует формула эвапорации реальности Фламеля или тайное завещание Демокрита Абдерского – можешь смело ко мне обращаться!
Аура говорила все это, лежа на спине под часами в столовой, подложив под лопатки подушку. Она просунула голову внутрь корпуса сквозь люк под деревянной дверцей и рассматривала механизм, подобного которому не видела никогда в жизни. Корпус часов был разделен пополам вертикальной перегородкой, и сам часовой механизм находился за ней. А впереди неизвестный мастер поместил две ростовые фигуры, которые выдвигались наружу каждый вечер в семь часов. Снизу Ауре были видны их свисающие ступни. Одна пара принадлежала скелету.