Ауре хотелось подойти к окну и поглядеть на пассаж, но с этим придется подождать. Мастерская Северина требовала полной сосредоточенности. Она поняла наконец, что он имел в виду, говоря, что занимается теперь механизмами намного более сложными, чем часы.
По трем из четырех стен стояли шкафы с бесчисленными ящиками. Многие были открыты. В них лежали крошечные детали, шестеренки разной величины, металлические пружины и шпульки, болты и винтики, ремни, провода и проволока. На большом верстаке изготавливались, очевидно, самые крупные детали. Два стола с лупами и лампами предназначались для более тонкой работы.
Но самым удивительным были куклы. В человеческий рост, многие – с безволосыми черепами и недоделанными лицами. Почти у всех чего-то не хватало: то ноги, то обеих рук. В открытой груди одной куклы виднелся какой-то сложный механизм. У другой куклы не было головы; из отверстия шеи свисал клубок ремней и проволоки. По углам мастерской сидели и лежали еще тела, некоторые были свалены друг на друга кучей, как трупы во сне Ауры.
– Знаю, знаю, – Северин махнул рукой, – зрелище довольно жуткое, когда приходишь сюда в первый раз. Но на самом деле речь здесь не о смерти, а исключительно о жизни.
– Вы пытаетесь создавать людей?
Он рассмеялся:
– Я не настолько самонадеян. Мои создания – автоматы и никогда не будут ничем другим. Я не Франкенштейн, который сшивал части трупов. Единственное, чего я хочу добиться, – это усовершенствовать технику настолько, чтобы разница стала почти неощутимой.
– А тела сделал Адам?
– Те, что получше, – да. Но он слишком занят воплощением своей сестры в воске вплоть до последнего волоска и не успевает поставлять мне столько материала, сколько требуется. Поэтому приходится заказывать тела и их части у изготовителей наглядных анатомических пособий и манекенов. Надолго большинства из них не хватает, многие разваливаются уже при первых движениях.
Аура медленно пошла вдоль шкафов.
– Так это вы создали шарнир-дитя? Галатею?
– Она должна была стать моим шедевром. Во многих отношениях она – лучшее, что я создал. Но в конце концов она меня страшно разочаровала: именно потому, что в первый момент казалась совершенством. – Северин шел позади Ауры, в нескольких шагах. – А где вы ее видели?
– Первый раз здесь, во дворце. А потом в городе, на Замковой лестнице.
– Здесь во дворце? – Он помрачнел. – Тут ей совершенно нечего делать. Эстелла разобьет ее на куски, если увидит, да и остальные, наверное, не обрадуются.
– Адам отказался признать, что видел ее.
– Он считает, что это неправильно – вкладывать в искусственные тела жизнь. Или подобие жизни.