Плененные (Майер) - страница 64

Потом она повела Аксель в библиотеку Нестора, мимо старых лабораторных приборов, помутневших реторт, пробирок и давно остывшей печи.

За узкой дверью в библиотеку под крышей западного крыла скрывался иной мир, полный терпких запахов. Из окон двумя метровыми веерами, прорезанными тенями букв, падал на пол вечерний свет. На Аксель библиотека произвела, казалось, еще большее впечатление, чем оранжерея; она попросила разрешения побродить вдоль полок, рассматривала книжные корешки с непонятными буквами, провела пальцем по дереву, собрав пыль. Это рассмешило их обеих.

Обход завершился перед окнами, у исцарапанного и исписанного стола Нестора, за которым Сильветта провела немало времени в последние месяцы. Ей хотелось понять, что делала здесь Аура все эти годы. Как сестра стала тем, кем была сейчас? Разве не должен был пример Нестора ее отпугнуть? И чем притягивало Ауру тайное учение, если она давно достигла цели, к которой алхимики стремились столетиями?

Аксель подошла к окну и стала шепотом читать слова в анаграмматическом квадрате. Сумеречные тени букв падали на ее красивое лицо.

– Satan adama tabat amada natas. – Из уст Аксель это звучало, как заклинание.

– Это ничего не значит, – сказала Сильветта. – Это даже не настоящий язык.

– Если слова слетели с языка, значит, язык, – возразила Аксель с лукавой улыбкой. Она отошла от первого окна, мимоходом нежно погладила Сильветту и подошла ко второму.

Глаза ее заскользили по буквам. Сильветта ожидала, что она снова прочитает вслух, но Аксель сказала без всякого интереса:

– Это латынь.

Она вернулась к Сильветте, присела на краешек стола рядом с ней и взяла ее за руки.

– Я сама не стала бы просить тебя показывать мне все это, – сказала Аксель. – Но спасибо тебе за доверие и дружбу.

Сильвета нежно погладила Аксель по щеке и пристально вгляделась в ее черты, как в хрустальный шар. Тонкий классический нос, выпуклые скулы, легкие морщинки в уголках глаз, ясно говорившие о том, что она повидала больше, чем хочет показать. В зеленых глазах проглядывала печаль, словно ей с рождения досталась тяжкая доля, от которой не убежишь. Бунтарство, веселый нрав, авантюризм удивительным образом сочетались в этих глазах с полным смирением перед судьбой. Последнее было Сильветте хорошо знакомо, и от этого она любила Аксель еще сильнее, ведь та, в отличие от нее самой, была полна жизни и энергии. Сильветта еще раз провела рукой по щеке Аксель, по ее словно фарфоровой коже.

– Я тоже хочу показать тебе мой дом, – сказала Аксель. – Давай поедем вместе.

– С тобой я поеду куда угодно, ты же знаешь.