И потому, когда один метановый баллон опустел полностью, а другой – наполовину, оставалось только одно решение: Легче Некоторых должен сам синтезировать метан.
Самая. Лучшая. Порция! – одобрительно показал Дадаб.
Хурагок не ответил. Вместо этого он схватил проплывающий мимо пакет с пищей, прижал к морде и начал есть.
Дадаб смотрел, как хурагок всасывает густую коричневую массу и та устремляется вдоль хребта по тугим кишечным узлам. Червеобразный желудок разбух, скрутился и раздвинул другие внутренние органы. Когда дьякон решил, что больше уже не влезет, существо отстранилось от тщательно высосанного мешка, рыгнуло и тотчас заснуло.
Хурагоки неразборчивы в еде. Любое размягченное вещество пригодно для пищеварения. Их желудки пропускают то, что другие виды посчитали бы мусором, если не хуже, в анаэробные мешочки, свисающие с нижней части позвоночника. Мешочки содержат бактерии, которые превращают органику в энергию, образуя при этом метан и незначительное количество сероводорода.
Обычно хурагок прибегает к анаэробному пищеварению только в крайнем случае. Метан – тяжелый газ по сравнению с гелием, который наполняет немалое количество мешочков, и даже незначительные колебания веса могут вызвать опасные изменения плавучести. Кроме того, для хурагока некомфортно ощущение наполненных бактериями мешочков, болтающихся между щупальцами нижней пары. Это напрягает конечности и понижает их подвижность, усложняя общение.
К сожалению, количество потребляемого Дадабом метана намного превосходило то, что без риска для себя мог синтезировать хурагок. Легче Некоторых приходилось заглатывать огромные объемы пищи, чтобы поддерживать бактериальный процесс, и это значительно утяжеляло его.
Для создания достаточно крупных порций ему приходилось раздувать аэробные мешки, отчего их стенки истончались. Короче говоря, жизнеобеспечение Дадаба было изнурительным и болезненным процессом, абсолютно невозможным не при нулевой гравитации. Если бы в капсуле имелась сила притяжения, Легче Некоторых очень скоро рухнул бы на пол.
Дадаб испытывал огромное чувство вины, видя страдания спутника, наблюдая, как жидковатая масса перетекает из желудка в анаэробный мешок. Сморщенные мембраны начали медленно вздуваться, обретая болезненно-желтый цвет, по мере того как цветущие внутри бактерии вырабатывали очередную порцию.
Много позднее, по завершении цикла, мешок раздулся троекратно, сделавшись самой крупной выпуклостью хурагока. Легче Некоторых задрожал, и Дадаб схватил два его щупальца, уперевшись в изогнутую стену капсулы, в то время как анаэробный мешок сдувался через клапан. Хурагок затрясся, выпуская мерцающую струю метана. Когда все содержимое вышло наружу, он закрыл клапан с жалобным писком. Дадаб аккуратно подтолкнул друга к потолку (где дьякон едва ли мог его ударить) и отпустил дрожащие конечности.