Тартарус вручил Дадабу плазменный пистолет, хотя дьякон не имел намерения им воспользоваться; он пристегнул оружие к поясу, чтобы успокоить вспыльчивого офицера безопасности. Впрочем, неожиданно оказалось, что пистолет небесполезен: на низкой мощности он превратился в факельный светильник – великолепный изумруд, возглавляющий нитку менее ценных самоцветов.
Вскоре все унггои расположились на своих местах, по восемь-девять на каждом кабельном стыке.
Пока что они провели без малого три цикла вдали от крейсера. Дадаб взял в привычку обходить помещение не меньше двух раз в день и проверять каждую группу. Проделав несколько таких обходов, он даже перестал включать пистолет. Мостки были прямыми (кроме тех мест, где они огибали стык) и имели сносное ограждение. А веселый голубой свет энергетических ядер в расположении каждой группы позволял ориентироваться без труда.
Но уверенность Дадаба – удовольствие, получаемое в обходах, – имела иной, более глубокий источник. Странным образом циклы на станции пришельцев напоминали о счастливейшем периоде его жизни – о времени, проведенном в семинарии министерства Спокойствия.
Спальня, которую он делил с другими семинаристами-унггоями, представляла собой лабиринт из плохо освещенных клетей в основании башни министерства на Высшем Милосердии. Студенты проводили много искусственных ночей, сидя вокруг энергетических ядер, посасывали еду через ниппели общего питания и помогали друг другу запоминать глифы и писания. Несмотря на тесноту в спальне, у Дадаба остались хорошие воспоминания о тех днях, о священном городе, о духе товарищества. Он надеялся, что его новый инопланетный монастырь окажет такое же объединяющее воздействие на унггоев «Быстрого преобразования». Но подавляющее большинство их пока не проявило ни малейшего интереса к его религиозным наставлениям.
– Неужели вам не хочется побывать на Высшем Милосердии? – спросил дьякон.
Восемь унггоев, охраняющих центральный стык, сидели прижавшись друг к другу и тянули натруженные руки к обогревательной спирали, вставленной в ядро. Призрачное розоватое сияние плазмы, колебавшейся в спирали, высвечивала темные пáры глаз, в которых угадывалось одно-единственное желание: чтобы дьякон поскорее закончил и перешел к следующей группе.
– После возвращения я с радостью возьму на себя обязанности руководителя паломничества.
Предложение было щедрое, но унггои ничего не ответили. Дадаб вздохнул под маской.
Среди истинно верующих существовало убеждение, что все должны хотя бы раз в жизни увидеть Высшее Милосердие. Проблема состояла в том, что священный город cан’шайуум постоянно пребывал в движении, а огромные расстояния между различными флотами и обиталищами Ковенанта делали путешествия недоступной роскошью для менее благополучных приверженцев веры. И все равно Дадаб был потрясен тем, что у этих унггоев нет даже желания совершить такое паломничество.