— Если захочешь, можешь выбросить, но не в моем доме и не на моем участке. И желательно не возле ворот, — он произнес эти слова и улыбнулся.
Тамара тоже улыбнулась. Вот таким она любила Рычагова, вот таким он ей нравился.
Дорогин молча смотрел то на Тамару, то на врача и неспешно, маленькими глотками пил коньяк.
— Проводи меня до машины, Геннадий Федорович.
— Да-да, сейчас, — Рычагов взял свой бокал, одним глотком выпил коньяк, быстро выдохнул, бросил в рот ломтик лимона и как был, даже не набрасывая на плечи куртку, пошел проводить женщину.
— Объясни, что происходит? — сразу же за дверью Тамара повернулась к нему и посмотрела в глаза.
Рычагов отвел свой взгляд в сторону:
— Ничего хорошего пока, Тамара, не происходит. Сплошная чушь и суета.
— Нет, я не об этом. Что у тебя было с ним?
— Кого ты имеешь в виду — Муму?
— Да.
— Ты спрашиваешь так, будто я провел ночь с другой женщиной.
— Ты же знаешь, я не это имею в виду, ты всегда стремишься превратить важный разговор в шутку. Так нельзя жить.
— Именно так — можно.
— Тогда меня не впутывай…
— Я просто пытался ему объяснить.
— Ты пытался ему объяснить? И что, он понял?
Рычагов передернул плечами:
— Думаю, понял. А теперь иди, иди, завтра обо всем поговорим. Завтра.
— У меня такое впечатление, что ты меня прогоняешь.
— В общем-то, да. Я хочу побыть один, я хочу подумать.
— Один или с Муму?
— Один, один, — зло буркнул Рычагов. — Пошли, посажу тебя в машину. Не захотела пить, теперь расплачивайся.
— Спасибо, я сама в состоянии сесть, — Тамара нервно повернулась, сбежала с крыльца, забралась в машину и через минуту уже загремели ворота.
Рычагов стоял на крыльце и смотрел на удаляющиеся красные точки габаритных огней. На его лице блуждала растерянная улыбка.
«Вот и женщину обидел ни за что, ни про что. Она хотела как лучше, а я себя повел как свинья. Но я и не мог себя повести иначе, не мог», — успокоил себя Геннадий Федорович.
Он зашел в дом, закрыл дверь на ключ.
— Ну, что скажешь?
— Выпей коньяка, — предложил Дорогин, — у него был приятный бархатистый голос, немного глуховатый.
— Так налей.
Дорогин взял бутылку, налил почти половину бокала.
— За что выпьем?
— За удачу выпьем. И еще я хочу, чтобы ты, Геннадий Федорович, меня немного послушал.
— В смысле?
— Я кое-что хочу тебе рассказать. Но выслушай меня серьезно, очень серьезно.
— Говори, я готов, — Рычагов поудобнее устроился, хотя зябко поежился. — Дрянь дело, мокрый весь, могу простудиться. А ты?
— Мне все равно, — ответил Дорогин.
— А я что-нибудь накину, — Рычагов взял куртку, в которой Тамара выходила во двор, накинул на плечи, уселся в кресло, поднял бокал с коньяком и посмотрел на Сергея. — Ну, я слушаю.