И тут же он вспомнил, что случилось это не в предыдущей жизни, и даже не очень давно, каких-то лет десять тому назад. Тогда он тоже стоял на мосту в другом городе и его ладонь лежала на холодном железе перил, пальцы подрагивали, отбивая такт простенькой мелодии, и он весь был в предвкушении счастья.
Вера тогда появилась неожиданно. Услышав хлопок дверцы, он обернулся. Вера выпорхнула из машины, бросилась к нему на шею. Они целовались на мосту и им было безразлично кто на них смотрит, что говорит. Они были молоды, счастливы.
«Да, это произошло со мной. Но… действительно… в другой жизни», — подумал Дорогин и услышал сигнал клаксона.
На звук Сергей резко повернул голову. Фары машины несколько раз моргнули.
«Вот и Савелий», — подумал он и не спеша направился к черному джипу.
Из джипа на высокий мостовой тротуар вылез Савелий Мерзлов в черном кожаном плаще. Он уже издалека замахал руками, изображая радость встречи.
— Сколько лет, сколько зим! Серега, а ты не изменился, — громко заговорил Савелий Борисович, раскидывая руки для дружеских объятий.
Сергей прореагировал на этот жест холодно. Он сделал несколько шагов навстречу и замер.
— Да что ты, Серега, как будто меня боишься? Ведь мы же не виделись с тобой целую вечность.
— Да, да, давненько я тебя не видел.
— Ну, не так уж и давно. Четыре года — это не срок.
— Это кому как. Это тебе, Савелий, хорошо рассуждать, ведь ты не лежал на нарах, не валил лес, не ходил по тюремному двору от стены к стене, не слышал лая собак и окриков конвойных.
— Да ладно тебе, Дорогин, расписываешь так, словно бы ты в сталинском ГУЛАГе двадцать пять лет оттрубил, а не в колонии демократической России.
— Я и не расписываю — обозначаю.
— Ну и ладно, здорово, что встретились, — подал мясистую ладонь Мерзлов.
Сергей пожал руку.
— Что скажешь?
— Ты меня, конечно, извини, Серега, что не пригласил к себе в офис, что не сели мы с тобой за стол, не выпили за встречу…
— Мерзлов, не стоит об этом. Давай лучше поговорим о деле.
— О деле, так о деле. Ты не волнуйся, деньги я тебе принес.
— Это хорошо, — коротко бросил Дорогин, — на большее я и не рассчитывал.
— Как ты, чем собираешься заняться?
Дорогин пожал плечами. Ему не хотелось разговаривать с Мерзловым, не хотелось рассказывать о том, чем он собирается заниматься.
А Мерзлов заглядывал Дорогину в глаза, крякал, как большое жирное животное, мерзко хихикал и похлопывал Сергея по плечу.
— Ну, ты, брат, совсем и не изменился, будто в санатории отдыхал, словно бы на Багамы или на Канары слетал.
— Да уж, и не говори. Канары и нары рифмуются.