Но его планам не суждено было сбыться. Он уже сидел в кабинете, пил крепкий душистый чай со своей неизменной ассистенткой Тамарой, весело улыбаясь, показывая крепкие белые зубы, рассказывал молодой женщине анекдот. И в это время Тамара тряхнула головой, темные локоны рассыпались по плечам.
— Геннадий Федорович, — она к шефу всегда обращалась по имени-отчеству, — по-моему, «скорая».
— «Скорая»? — спросил Рычагов, встал с кресла, подошел к окну и сквозь планки жалюзи выглянул во двор. — Ты права, — сказал хирург, делая глоток, — точно «скорая», хоть и не наша, — во дворе стоял грязно-зеленый УАЗ. — Слух у тебя, Тамара, прекрасный.
— Да бросьте вы шутить, Геннадий Федорович.
— Нет, нет, я серьезно. Может, ты еще и на скрипке играешь?
— Если бы я играла на скрипке, Геннадий Федорович, тогда мы с вами играли бы дуэтом — вы на своей флейте, а я на скрипке. Но, к сожалению, мне в детстве медведь на ухо наступил.
— Тамара, хотите я сделаю вам операцию?
— Какую?
— Изменю форму ушей.
— Бросьте, бросьте шутить!
Рычагов стоял у окна и смотрел на то, что происходит у машины «скорой помощи», даже поставил чашку на подоконник, рядом с хрустальной вазой с пышным букетом белых роз.
— Кажется, Тамара, сейчас нам будет работа.
— С чего вы взяли, что нам, Геннадий Федорович?
— Мне так кажется, интуиция подсказывает.
— Значит, точно будет, — ответила Тамара и улыбнулась.
А через пять минут Рычагов мыл руки, еще через десять находился в операционной, а на операционном столе лежал Сергей Дорогин с ножевым ранением и черепно-мозговой травмой.
Кроме Рычагова в операционной присутствовали еще два хирурга. Всех, кого смог, Рычагов «поставил под ружье». Прогноз был неутешительным.
— Я бы не брался на вашем месте, Геннадий Федорович, по-моему, его не спасти, — сказал пожилой хирург, снял очки и стал протирать линзы.
— Думаете, Андрей Андреевич?
— Думаю, да. Он потерял слишком много крови, пульс почти нулевой… В общем, я даже не знаю, что здесь можно сделать.
— Буду оперировать. Кстати, кто это, откуда привезли?
— Лежал в реке, — сказал пожилой хирург. — Сколько он там пролежал неизвестно.
— Буду оперировать, — более настойчиво произнес Геннадий Федорович, — Тамара, готовьте операцию.
— Наша помощь вам нужна?
— Вы все еще считаете, что операция бессмысленна?
— Да.
— Нет, вы не нужны мне сейчас.
— Рискуете, слишком сильно рискуете.
— Я всегда рискую. Кстати, кто не рискует, тот не пьет шампанское. Анестезиолога сюда, будем оперировать.
Случай был необычным. С подобным букетом травм Рычагову сталкиваться раньше не приходилось. Через несколько минут принесли снимок, и Геннадий Федорович принялся его изучать.