— Ну, это уж слишком, — произнесла Тамара, взяла бокал и допила вино. — Даже бог не всегда на такое способен. Лишь под настроение.
— А я хочу уметь делать такое чудо, — сказал Рычагов, сказал это как-то по-детски, искренне, убежденно.
— Я понимаю само желание и восхищаюсь тобой. Другой на твоем месте даже не брался бы за половину тех операций, которые ты делаешь. А если учесть, что ты их делаешь в заштатной больнице, или у себя дома, то можно только восхищаться, что тебе это удается.
— Да, да, удается, но не всегда. Многие случаи ставят меня в странное положение. Я словно бы натыкаюсь на прозрачную стену и пробиться через нее не могу. Знаю, как нужно сделать, но не хватает мастерства. И это обидно.
Тамара подалась вперед, положила голову на плечо Рычагову, ее волосы упали на лицо.
Рычагов дернул головой.
— Что-то случилось?
— Да нет, просто щекотно.
— Ну, ничего, ничего, успокойся, — вдруг как к ребенку обратилась к нему Тамара. — Не расстраивайся. Человеческим возможностям есть предел.
— Да, есть, к сожалению, — Рычагов обнял Тамару за плечи, крепко прижал к себе, будто она собралась уходить, а он не хотел отпускать.
И они, медленно обнимая друг друга, легли на плед. Не так уж часто хирург позволял себе подобные минуты слабости. Но не из-за того, что не имел для этого возможности, он понимал, удовольствия хороши тогда, когда ты черпаешь их из жизни понемножку. Вино, коньяк, даже водку он неизменно пил мелкими глотками. С Тамарой помимо работы встречался раза два в неделю, ел немного, но очень качественную и вкусную пищу. Причем, эти привычки появились у него задолго до того, как он стал богатым. Возможно, эти жизненные установки и вывели его на новую ступень социальной лестницы.
— Не спеши, — шептала Тамара, — не спеши.
— Неужели я спешу? — не удержавшись, захохотал Рычагов. — Я действую медленнее, чем черепаха.
— И все равно слишком быстро.
— Тогда заправляй балом ты, — предложил Рычагов.
— Балом?
— Неужели ты хочешь, что бы я произнес слово «…»?
Тамара зажала ему рот рукой.
— Мерзавец! Но даже своим матом ты у меня охоту не отобьешь.
Он лег на спину, предоставив Тамаре полную свободу действий, и лежал, глядя то в потолок, то на угасающее пламя в камине, то на противоположную стену, следил не за самой женщиной, а за ее тенью. Теперь, после первой близости, это возбуждало его больше.
Было уже около половины третьего ночи, когда уставшие, даже немного мрачные, Рычагов и его ассистентка прошли в душ. Они старались не касаться друг друга телами, при каждом случайном прикосновении Тамара вздрагивала, а затем виновато улыбалась.