— Я буду утверждать, что у тебя амнезия, как следствие черепно-мозговой травмы.
— Амнезия, потеря памяти…
— Да, именно так.
— А какой ваш интерес, доктор?
Рычагов улыбнулся:
— Почему ты везде ищешь какой-то интерес?
— Жизнь научила.
— В общем, интерес у меня есть, но я не хотел бы сразу открывать карты. Поверь на слово, зла я тебе причинять не хочу.
— Хотелось бы верить.
— А у тебя есть выбор?
— Вы, доктор, не даете мне его.
Рычагов подошел к окну, дернул на себя раму. Присохшая краска с хрустом отвалилась, в палату ворвался свежий воздух. Дорогину сразу стало легче дышать. Он впервые за последнее время почувствовал вкус жизни. Он никак не мог понять к чему клонит Рычагов, что ему надо.
«Вряд ли он догадывается о том, что я слышал бред своего соседа».
Рычагов вернулся к кровати, облокотился руками о спинку и взглянул в лицо Дорогину.
— Когда ты пришел в себя?
— Я не помню, дни не считал.
— Но ты пришел в себя находясь еще в этой палате? — улыбка была требовательной.
— Да, — признался Дорогин.
— Твоего соседа застрелили.
— Я знаю, слышал, — сказал Дорогин, — про это только и говорили в больнице, да и сейчас говорят только об этом.
— Вот и я заговорил.
Некоторое время мужчины напряженно смотрели друг на друга. Каждый думал:
«Что же думает другой?»
И так не могло продолжаться долго.
— Давай сделаем вот что, — сказал Рычагов, — ты у меня в неоплатном долгу, согласен?
— Согласен, — шевельнув губами, почти беззвучно проговорил Дорогин.
— Значит, вот что, любезный, две недели ты полежишь здесь. Можешь прийти в себя, можешь ничего не говорить. У тебя такая травма, что вполне могли быть повреждены и речевые центры. Ты можешь делать вид, что ничего не помнишь.
— Что значит — ничего?
— Ничего из прошлого. О подобных случаях я читал, и в случае чего могу сослаться на компетентные источники. Лечению, в принципе, такая болезнь не поддается, только по прошествии большого времени память может вернуться, и тогда все станет на свои места. Поэтому ты полежишь здесь две недели, а затем я заберу тебя из больницы. Ты даже можешь начинать пытаться вставать. Кстати, это тебе необходимо. Никому о нашем разговоре ни слова.
— Так я же немой.
— Я дам тебе работу, а потом ты будешь волен делать то, что захочешь.
— Какую работу?
— Ты поживешь у меня за городом. Я человек состоятельный, имею кое-какие секреты. А без помощника мне не очень удобно.
— Соблазнительно.
Еще около получаса Рычагов объяснял своему пациенту, как тот должен имитировать свою болезнь. Дорогин лишь изредка говорил «да», «все понял», «так и сделаю».
— Вот и прекрасно, если ты все понял. У меня ты надежно спрячешься от своих преследователей. Будем надеяться, они не знают о том, что ты жив.