Врач внимательно посмотрел на больного.
— Короче говоря, вы сокращаете число возможностей…
— Нет! Вероятностей…
— Это все равно! Я говорю, что вы их сводите до той группы людей, которых вы увидели, проснувшись после операции…
— Не совсем так, поскольку я забыл о судебном секретаре! Рассматриваю ту группу людей, которые приходили ко мне вчера днем и могли нечаянно обронить железнодорожный билет. Кстати, где вы были в прошлую среду?
— В среду?
И доктор, смутившись, попытался припомнить. Это был молодой, энергичный, честолюбивый человек. Жесты и походка его были четкими и элегантными.
— Думаю, что… Погодите… Я ездил в Лярошель, чтобы…
При виде иронической улыбки комиссара он вдруг весь напрягся.
— Должен ли я считать, что это допрос? В таком случае предупреждаю, что…
— Успокойтесь! Понимаете, мне совсем нечего делать весь день, а ведь я так привык к напряженной жизни. Вот я и придумываю разные головоломки для самого себя. Головоломки о сумасшедшем. Врач ведь может быть сумасшедшим, а сумасшедший — врачом. Говорят даже, что психиатры все сами лечатся у своих же коллег. Да и республиканский прокурор тоже вполне может быть…
В это время Мегрэ услышал, как доктор спросил его жену: «Он ничего не пил?»
Самое забавное было, когда Риво ушел. Мадам Мегрэ подошла к постели комиссара с выражением упрека на лице.
— Ты хоть понимаешь, что ты делаешь? В самом деле! Я тебя уже совсем не понимаю!.. Ты хочешь, чтобы люди думали, что это ты — сумасшедший, и ничего лучше для этого не придумал! Доктор ничего не сказал… Он слишком хорошо воспитан. Но я поняла, что… Чего ты так улыбаешься?..
— Ничего! Потому, что солнце светит!.. Потому, что вижу эти красные и зеленые полосы на обоях! Потому, что женщины болтают на площади… Потому, что та маленькая машинка лимонного цвета похожа на большого жука… И этот запах печеночного паштета… Но только вот в чем дело!.. Существует маньяк… Посмотри, идет красивая девушка, у нее крепкие икры горянки… И совсем маленькие груди, словно груши… Маньяк, может быть…
Мадам Мегрэ посмотрела ему в глаза и поняла, что он уже не шутит, что он говорит очень серьезно, что в голосе его звучит тревога.
Он взял ее руку и закончил:
— Понимаешь, я уверен, что это не кончилось! И от всей души хочу помешать тому, чтобы в один из ближайших дней какую-нибудь, еще сегодня полную жизни красивую девушку провезли по этой площади в катафалке, в окружении людей в трауре. В этом городе, при свете солнца, живет маньяк! Маньяк, который говорит, смеется, ходит…
И, полузакрыв глаза, он лукаво пробормотал: