Он вздохнул, поставил пиво обратно на стол, нажал на кнопку записи диктофона и заговорил:
– Восторг меняется, но Райан не может разглядеть волков в лесу. Фонтейн… он просто мошенник и грамотный вор при деньгах, но у него АДАМ, и это делает его главным. Он вкладывает деньги во все более мощные и лучшие плазмиды, да еще и в эти «Дома Фонтейна для бедных». Хотя, как по мне, это «Центры вербовки Фонтейна»! У него скоро будет своя армия сплайсеров, а у нас целая куча проблем.
Билл остановил запись. Ему было о чем сказать еще, но он не хотел, чтобы его сомнения по поводу Восторга оказались запечатлены на пленке.
Телефон на журнальном столике зазвонил. Он взял трубку:
– Это Билл.
– МакДонаг? Это Салливан, У нас еще три убийства в Верхнем Атриуме… Совет устраивает экстренную встречу...
Эндрю Райан не был уверен, что ему очень хочется проводить это специальное заседание Совета Восторга. Но он успокоил себя мыслью, что придет Салливан и МакДонаг. Он все еще чувствовал, что этим двоим можно доверять.
В этот раз пришли только шестеро. Они собрались за овальным столом в небольшой богато украшенной золотом комнате, которая находилась на верхнем этаже самого высокого «небоскреба» Восторга. Анна, Билл, Салливан, Антон Кинкайд, Райан, Риццо.
Райану не хватало здесь Рубена Гриви, а вот без Анны Калпеппер он бы вполне обошелся. Она любила лезть в любой разговор, не имея при этом никаких дельных мыслей. Ему не следовало допускать ее в Совет.
Райан двигал по столу кружку с кофе, так и не отпив из нее. Он как никогда остро чувствовал свой возраст. Его роль наставника и руководителя Восторга становилась все тяжелее – он почти физически ощущал, как эта ноша давит на его спину, заставляя кости трещать. И некоторые люди из Совета делали все только хуже – вечно окружали его своими слабыми, мелкими идеями. А тем временем проблемы Восторга становились проблемами Эндрю Райана: преступность, диверсанты, бездумное использование плазмидов, постоянный проблемы с техобслуживанием… чтобы справиться со всем этим, нужен был действительно проницательный взгляд на вещи. Он все отчетливее и отчетливее понимал это. Человек должен быть готов принимать большие решения для избавления от больших проблем.
– Здесь мы ближе всех к поверхности, – сказала Анна, сидя с чашкой чая. – Я даже начинаю думать, что не будет большого вреда, если устроить… несколько экскурсий туда. В смысле, поблизости, на лодке… – она взглянула вверх, на стеклянный потолок. Свет, проникавший сквозь стекло, добавляя электрическому освещению комнаты бледный бело-синий цвет, так что обращенное вверх лицо Анны походило на маску мима. Это напомнило Райану о Сандере Коэне, и он обрадовался, что художник так и не пришел. Он становился все более своеобразным. От него пришло лишь письмо по пневмопочте с какими-то загадочными извинениями, что он «полностью увлечен охотой на искусство, которое должно быть схвачено и помещено на сцену, в приготовлении к Титаномахии