Восторг, Центр содержания под стражей
1956
Они шли по коридору тюремного корпуса под мигавшими лампами, Салливан следовал за Кавендишем и Редгрейвом, шаги их звенели легким эхом. Констебль Редгрейв был черным жилистым мужчиной, он говорил с ярким южным акцентом и с гордостью носил светлый льняной костюмом. Кавендиш поигрывал резиновой полицейской дубинкой.
Очередной плафон выплюнул несколько искр, по его боку потекла вода. На полу металлического коридора уже собрались небольшие лужи.
– Нас здесь убьет этим гребаным током, – нахмурился Салливан.
– Тут так всегда, – фыркнул Кавендиш. – Скажите своему другу МакДонагу. Здесь полно протечек. А мы не можем больше позволить себе терять людей.
Салливан хмыкнул:
– Многих наших лучших людей отправили поддерживать порядок в «Персефоне». Я слышал, что эта Лэмб все мутит воду. Не представляю, как ей это удается из-за решетки.
– Лучше разбираться с восстанием, чем испытывать на себе местный электрический стул…
Сплайсер высунул руку из зарешеченного окна камеры прямо перед Кавендишем и завизжал:
– Электрический стул? Я правильно услыхал, хотите попасть на электрический стул? Хотите заплатить за свои преступления? Так давайте, ублюдки!
Электричество слабо замерцало на кончиках пальцев сплайсера и тут же пропало.
– Не волнуйтесь об этом, – усмехнулся Кавендиш. – ЕВы у него не осталось, так что со своим АДАМом он ничего сделать не может…– с этими словами констебль сильно ударил сплайсера дубинкой по локтю. Раздался мерзкий хруст, человек отдернул руку назад, вопя от боли.
– Ты сломал ее!
– Ты это заслужил, – ответил Кавендиш, зевнув, и двинулся дальше. – Ага, это здесь. Номер двадцать девять.
Салливан очень надеялся, что обитатель двадцать девятой камеры готов говорить. Эрве Мануэла не был сплайсером и находился в своем уме. Его поймали с большим ящиком контрабанды. Мануэла работал на рыболовстве с человеком, близким к Фонтейну, Питчем Уилкинсом. Теперь он наконец-то был готов заключить сделку со следствием, но все еще боялся переходить дорогу Фонтейну.
– Эй, Мануэла! – позвал Салливан, когда Кавендиш отпер дверь. Редгрейв остался снаружи, принявшись полировать свой хромированный револьвер белым платком и насвистывать что-то себе под нос.
Как только они переступили через порог, Салливан услышал запах крови...
Эрве Мануэла лежал лицом вниз в кровавом озерце, большая часть его головы была разбита всмятку. Пряди темных волос прилипли к засохшим на стене красным разводам. У Салливана скрутило живот от этого зрелища. Все выглядело так, словно кто-то схватил Мануэлу и ударил его о стену, да с такой силой, что голова почти взорвалась. На такое бы сил хватило только у сплайсера.