Я двинулась дальше, утопая по щиколотку в песке и обжигая ноги до волдырей. В голове царствовал Хаос, мысли окончательно перепутались. Сил не было. Короче, полный абзац.
Кляня книжку на чём свет стоит, я упала на коленки, обтянутые джинсовой тканью, и заныла. Затем резко несколько раз вдохнула и выдохнула, погрузила пальцы в песок. "Главное — не сдаваться", — билась в мозгу красная мысль на жёлтой бегущей строке. Мои собственные тараканы-мутантики (инопланетяне, то бишь) развернули яркие плакаты с надписями "Мы в тебя верим!" и "У тебя получится!". Ага, помирать не хотите, вреднючки? Так, что-то я в последнее время в траурные мысли скатилась… надо срочно реанимироваться. Давай, Аррен Эллонд, думай о хорошем! О солнышке, о травке, о песенках и кострах, о Красной Площади, которую ты так сильно любишь! О плеере и телефоне, планшете и компьютере, кои застаиваются без тебя! О котах своих сиамских! О старом Сашке!
С такими не то мрачными, не то веселящими мыслями я поднялась и на негнущихся ногах пошла. Но недолго я держалась — единственная мысль об одиночестве моем подкосило мою уверенность. Как она в мою голову попала, понять не могу. Лихостенье давит на мою нежную психику? Да, возможно. Уничтожить бы его, да только невозможно. Не того я уровня — была бы Демиургом, богом, вот тогда бы отыгралась, а так — пустое дело.
Вдруг, прямо через десять шагов от меня, появился и исчез мираж. Я прищурила красные глаза и, на всякий случай, протёрла их. Мираж опять мигнул и пропал. Не в силах больше идти, я легла на живот, обдавая жаром всё тело, и поползла, как ужик на сковородке, извиваясь. Одна радость — юмор при мне остался, не всю меня Лихостенье выпило. "Лихостенье — лихие стены, — подумала я, продолжая ползти. — А что, подходит! Настоящая Зелёная Миля какая-то, только без электричества и того стула страшного! Брр!". Над головой прогрохотал гром и сверкнула молния, я вздрогнула: "Хорошо-хорошо, молчу, молчу".
Наконец я доползла до места появления миража. Когда он в очередной раз мигнул, я схватила его и прижала к себе, зажмурившись. Жара пропала, вместо песка подо мной примятыми оказались листья, мох и ещё что-то, я не успела разобрать. Сверху капал прохладный дождь, смывая с меня остатки пространственного садизма. Я жадно вдохнула воздух, неосознанно стискивая в пальцах податливый камень Алатырь, ради которого измывалась над собой, и моё сознание окончательно махнуло ручкой.
— От шрамов на ногах не отвертеться, — услышала я голос разгневанной подруги. — Вот дура, нет бы — уйти оттуда — она дальше попёрлась. А я говорила тебе, пойдём, а ты нет-нет! Дождался? Вдруг у неё заражение крови начнётся? Это ты виноват, запомни, ты! Когда наступит время рассказать всё её ухажёру, я, не потупившись, сдам тебя со всеми потрохами, гнусный ты чёрт! Чтоб ты провалился!