Орать потом начнут, - доносится изнутри голос Ирмы.
Вот спасибо! Удружила!
Всегда "пожалуйста!
— Я уничтожу тебя. Потом, — гневно шепчут на ухо, но я знаю, что в душе он улыбается.
— Я испепелю тебя. Раньше, — в ответ обещаю шёпотом я, но прекрасно понимаю, что не получится.
Я не вижу его лица, но могу поручиться — этот маг-целитель, основательно поверивший в мою смерть, облегчённо выдыхает.
Мирный момент прерывает вбежавшая раскрасневшаяся Полинка. Она тут же тормозит:
— Алекс, почему Элли прибежала ко мне и сказала, что… — Подруга-Хранительница выдыхает.
Я выворачиваю правую руку из мёртвой хватки Росса, уже просто обнимавшего меня со спины, и машу Лаврентьевой. Возмущённо вопрошаю:
— Может быть, мне уже дадут поздороваться с родными, или вы, милорд, меня на поводок посадить хотите?
Маг-целитель отпускает, но тяжёлого взгляда не опускает. Ухмыляется.
— Оставлю действо на более приятные времена, мисс.
Закатываю глаза и поворачиваюсь к подружке:
— Хэй, а ты совсем не выросла!
Дальше идут обнимания, целования и тому подобная мура, надоедающая даже мне. Когда все успокаиваются, я плюхаюсь на диван и заявляю:
— А на меня Бешеные охоту открыли.
Ден Асмир, присевший рядом, начинает белеть на три-четыре тона. По лицу его ходят туда-сюда желваки, а глаза превращаются в щёлки. Спасибо ему, что в дракона не трансформировался (стоп! Он не дракон! Все твои видения, связанные с прекрасным гранатовым существом — ложь и выдумки!).
Все остальные ограничиваются неодобрительными кивками.
— Что, опять я виновата? — "удивляюсь" я. — Знаете, вот когда стану великой богиней эльфов, вот тогда и будете меня винить во всех грехах, а пока я тут самая проблемная, обиженная и обделённая.
— До тебя просто не доходит, что будет с тобой в случае нахождения. — Целитель мотает головой.
Я фырчу, как заправская лиса, и закидываю ногу на ногу.
— Это вы просто не знаете подробностей.
И как хорошая, примерная девочка, я всё рассказываю, начиная от самого первого видения о моей смерти и заканчивая приходом Архара. Алекс вздыхает и стучит пальцами по бутылке, что мне очень быстро надоедает, и я, передёрнув пальцами, разбиваю тару прицельным маленьким лучом-молнией. Красная жидкость брызгает во все стороны, поблёскивая рубиновым цветом на солнышке. Тьфу ты, я скоро писателем стану!
Лаврентьев переводит недоумённый взгляд на моё невинное лицо. А ты думал, что эльфы меня перекроят с ног до головы, изменив и характер в придачу?
— Вернёмся. У меня остался ровно год, чтобы остановить гончих. Какие идеи есть?
Высказывается до сих молчавший Анвиэл: