На меня взглянули полные ожесточение янтарные глаза.
— Нет, — таким же ожесточённым голосом ответил целитель. — Мне не в чем оправдываться, Эль.
Я вскинула подбородок и поправила:
— "Миледи". — В моей правой руке медленно материализовалось копьё-посох, от него тут же во все стороны пошли волны льда и инея. — Вы, лорд, не имеете права обращаться ко мне иначе.
Ден Асмир послушно склонил голову.
Ведьмак улыбнулся шире, меня потряс вид его жёлто-коричневых зубов.
— Миледи согласится пройти со мной? — проговорил он, вновь насмешливо кланяясь. — Обещаю, казнь будет не сегодня.
Я передёрнула плечами, заставляя Шурика спрыгнуть с них, и протянула свободную ладонь ведьмаку. На ней тут же захлопнулся железный браслет. Я закусила губу, чтобы не всхлипнуть.
Я ни на кого не смотрела, но прекрасно знала, что кое-кто прожигает спину возмущённым взглядом.
— Дядя, пожалуйста, не говори никому, что здесь произошло. — Я обернулась. — И вообще, вы все, молчите. Я не хочу знать, что мой народ был жалостлив ко мне.
Ведьмак повёл меня к выходу из залы, как из-за спины послышалось змеиное:
— Она моя.
Ты посмел предъявлять свои права, которых нет, на меня? Похвально, что я ещё могу сказать. Вот только меня никто не спросил:
— Боюсь, лорд Асмир, но я своя собственная. — Сжала зубы. — И не смейте приказывать мне и этому человеку — я сама решаю, что будет со мной.
Я согласна, что совершила ужаснейшую в своей жизни ошибку — согласилась пойти на казнь. Но если бы не то, что я узнала, я бы поборолась. Узнав о предательстве того, кому верила, у меня опустились руки сами собой. Как я могу называть кого-то другом, зная, что он едва не отправил меня на тот свет? Правильно, никак. А потому плевать на всё, я отправляюсь в самое страшное место всех ведьм — на вулкан Эгейна, в тюрьму.
* * *
Меня небрежно толкнули в плечо, я едва ли не кувырком полетела вперёд и больно стукнулась головой о холодный мокрый камень тюрьмы на Эгейне.
— Будешь ныть, прекрасно знаешь, что с тобой произойдёт, — пригрозил ведьмак и захлопнул железную дверь, закрыл её на семь замков.
Мне завязали глаза и закрепили узел заклинанием, не дали посмотреть на тюрьму — это каралось жестокой казнью. Но и в камере глаза мне не открыли, мол, перед смертью не надышишься.
Как? Как он мог так поступить?
Тише, Лиза.
Зачем он врал мне всё это время?
Возможно, он не мог иначе, Лиза.
Он не имел права издеваться надо мной!
Он хранил тебя, Лиза.
Противный ден Асмир играл мной!
Росс играл собой, а не тобой, Лиза.
Откуда ты знаешь это? Он всё время бессовестно молчал!