— Г-г-гад, — застучала я зубами, вставая на ноги и обхватывая себя руками. Холодно! — Н-н-нет-т-т теб-бе прощения. Не п-подход-ди к-ко мне.
И, нашёптывая себе под нос согревающие заклятия, побрела обратно в тепло.
Всё бы ничего, если бы не очередная темнота, нахлынувшая совершенно внезапно.
Я открываю глаза на своей любимой заснеженной полянке и недоумённо оглядываюсь. Темень, хоть глаз выколи. Поднимаю голову — Луны нет, небо полностью чёрное. Ирма и Адел не откликаются, будто пропали куда-то. Я в полном одиночестве бреду вперёд, не видя дороги, как вдруг на моём пути вырастает огромная, под три метра, воронка из мглы.
— Илзиэль! — гремит голос оттуда. Я подпрыгиваю. — Как давно я тебя не видел! Такая взрослая.
— Кто Вы? — спрашиваю я и пячусь назад.
— Кто я? — Голос смеётся, будто гром гремит. — Я — Кхашен, твой самый страшный кошмар.
Кошмар? Мой? Э, нет, Тёмный, мой самый страшный кошмар — вновь потерять друзей.
Во мне просыпается наглость:
— А, Кхашен! — ухмыляюсь. — А я как раз хотела прояснить особенности нашего последнего договора.
Воронка перестаёт вращаться.
— Мне нужен новый договор, — говорит бог. Я столбенею. — Но в этот раз внизу будет стоять твоя подпись, а не бабки-богини. На раздумья тебе — до полнолуния. И, да. — Тёмный кашлянул. — Посмотри в библиотеке стеллаж триста сорок второй, полку пятнадцатую, книгу восьмую с конца. Тебе будет интересно.
Очнулась на руках Росса. Опять несёт куда-то.
Одежда сухая. Высушил, значит.
Приоткрыв один глаз, я проследила дорогу к лазарету, а как только меня сгрудили на больничную койку, прикинулась, что без сознания. Пускай помучается, а то сначала в сугроб бросил, да теперь помочь пытается.
— Эль, — длинные пальцы убрали чёлку с глаз, — что на этот раз?
Проницательно, что сказать. И как ему врать?
Открыла глаза и уставилась невидящим взглядом в белый потолок:
— Жесть на этот раз, — хрипловато вышло. — Кто-то, — умолчу о боге, не к чему ден Асмиру зазря волноваться, — выбил меня из реальности, чтобы показать свою власть над моими медитациями и снами.
Перевела взгляд на бледного друга и продолжила:
— Кто-то сумел "вырубить" Луну и не допустить к воплощениям ирбиса и левиафана. Представляешь?
Как только я произнесла "левиафана", как по венам будто прокатилась волна огня.
Я умолчала об этом факте — если случалось такое, что я упоминала своего водяного дракончика, я ощущала несдерживаемую волну чего-либо огненного внутри моих вен, артерий и капилляров. Я не могла дать объяснение сему факту, но я уверена — всё связано с тем неизвестным, что поделился со мной кровью.