Записки рыжей эльфийки (Истомина) - страница 219

Лысая Башка почесал подбородок.

— Никого я не обижаю. Сами они.

Я выгнула левую бровь.

— Сами себя обкрадывают? Как интересно! А не научишь меня так делать, а?

И прихвастнула клыками.

Староста ка-ак шуганулся от меня, стукнулся спиной о стену и осел на пол. Правое веко у него нервно задёргалось.

— В-в-вампирша? — посмотрели с ужасом на меня.

— Что вы, какая из меня вампирша? — притворно изумилась я. Действительно, какая из меня вампирша? Так, если Лишённая только. И рявкнула: — Я всего лишь твой кошмар. Ночной, разумеется.

Спрыгнула со стола на пол и присела на корточки рядом с трясущимся от страха Святославом.

— Ты вернёшь все деньги, которые украл у честного народа, понял? — зашипела я, цепко хватая Лысую Башку за необъятный подбородок. — Иначе Дэонисэль и Пелагея узнают.

В ответ — кивки.

— А на всякий случай, я наложу на тебя заклинание. Оно сдаст тебя с потрохами, если ты ещё раз попытаешься обмануть. Ясно?

Заклинания, естественно, никакого налагать не стала, но припугнуть же надо?

Глава седьмая. Ловящая-Души

Если человек обманывает меня один раз — пусть будет стыдно ему; если он обманывает меня второй раз — пусть будет стыдно мне.

Стивен Кинг.

На столе — старом, обшарпанном — горят треугольником три свечи. Между ними лежит восковая фигурка, иголка-"цыганка" и немного сена. Боги, и всё это я должна сегодня сжечь? Ну, и на что я подписалась? Надо было всё как следует обдумать, а я, рубанув с плеча, попёрлась.

Страшно. Сердце в груди стучит бешено, как у кролика, и с ритма сбивается. Какая-то часть меня, боязливая и сострадательная, отчаянно не хочет проводить отворот, но другая, более дерзкая и решительная, не даёт ей и слова сказать. "Придётся", — твердит она.

Лихостенье со своими советами не лезет, странно. В другой момент оно бы только так сверкнуло своими познаниями, а сейчас… Хочет, наверное, чтобы я сама решила.

А ещё чувствовала за спиной крылья. В отличие от тех, полностью исчезавших и даже не напоминавших о своём присутствии, эти лежали за спиной тяжёлым плащом. Это напрягало, честно говоря. Позволяло думать, будто через некоторое время они появятся на свет сами, без моей помощи. Противно.

Рейв что-то бубнила под нос, водила руками над тарелкой с молоком и всыпанными туда специями, ставила усиленные щиты на комнатку, где мы приютились с ней. Пару раз за сеанс её глаза вспыхивали красноватым огнём — в эти моменты молоко в очередной раз окрашивалось в алый и вновь возвращалось к чистейшему белому. Специи, не переставая, горели сине-зелёным огнём.

Чем дальше заходил ритуал, тем сильнее мне хотелось сбежать отсюда.