Когда раз в пятнадцатый молоко покраснело, а специи разгорелись ещё больше, я позволила себе уронить одинокую слезу. Да ну, нашла, из-за чего расстраиваться! Я себе ещё таких сто, нет, двести найду! И никто — слышите? Никто! — не заставит меня реветь! Ненавижу и его, и себя за сии слабости! Не хочу быть слабой!
По-бабски подпёрла кулаками щёки и всмотрелась в огонёк свечи. Что-то я забыла… что-то упустила из вида…
Ответ пришёл неожиданно, зато вовремя.
Мли-ин! Я же до сих пор его метку со своей ауры не убрала! А ведь после отворота никак не получится, она "врастёт" на всю жизнь! И как теперь поступать?
Дёрнулась так, что стол ходуном заходил, а красноватые огни, бывшие глазами демоницы, недовольно зыркнули в мою сторону.
— Что происходит? — рыкнула она, не отводя рук от тарелки.
Я закусила губу, нечаянно прокусив ту до крови.
— Мне нельзя, — шепнула я, покаянно склоняя голову к груди. — Я совсем забыла… Из памяти вывалилось…
— Точнее!
Сглотнула.
— Он два с половиной года назад оставил на моей ауре отпечаток своей, — совсем тихо проговорила я. — А эльфам после такого нельзя отвороты проводить, метки "въедаются" в материю ауры.
Надо мной прозвучало приглушённое шипение. Матерное, это я отчётливо слышала.
Сама бы заругалась, не будь я в компании демоницы. А то вдруг подумает что-нибудь неправильное.
— Я. Почти. Закончила, — членораздельно произнесла она, сжимая челюсти со страшной силой. — Как. Ты. Думаешь. Теперь. Отменять. Всё?
— Как-нибудь! — едва ли не взмолилась я. — Как-нибудь, только прекратите ритуал, пожалуйста!
Демоница всё дышала глубоко и часто, разозлившись не на шутку. Пару раз из её ноздрей вылетали облачка пара. Интересно.
Тьфу, не о том думаю.
— Можно и не прекращать, — наконец выдала она, задумчиво скребя указательным пальцем подбородок. — Иди, разбуди своего дракона. Сейчас двух зайцев убьём сразу — и метку с тебя снимем, и двойной отворот поставим.
От раскрывшихся передо мной перспектив перехватило дыхание. Только этого мне не хватало!
— А если… — попыталась раскрыть рот я, но у меня совершенно ничего не получилось.
Меня заткнули, будто кляп в рот засунули:
— Ты ещё поговори со мной тут! Сказала — буди иди! И не смей ему ничего рассказывать, лично обоих придушу!
Кто мне подскажет, куда я вляпалась? Она же похлеще ведьмаков будет!
На меня замахнулись кулаком, я, как зачарованная, поспешила исполнить приказ.
На краю сознания мелькнула мысль: "Не подмешала ли "добродетельница" чего в молоко? Не наколдовала ли она во мне ещё одну свою марионетку? Кто знает, сколько их таких, как ты, наивных?"