Исполненная им ария пробрала и его самого. Карие зрачки сверкали, как расплавленный металл — казалось, упади капля из глаза Пеплера, она прожжет тебя насквозь.
— Ну, если дело обстоит так, — сказал Цукерман, — вам надо этим заниматься.
— Я и занимаюсь. — Пеплер выдавил из себя улыбку. — Десять лет жизни на это ушло. Вы позволите? — Пеплер указал на пустой стул.
— Да, пожалуйста, — ответил Цукерман, стараясь не думать о последствиях.
— Только над этим и трудился, — сказал Пеплер, в возбуждении ерзая на стуле. — Трудился каждый вечер в течение десяти лет. Да вот таланта у меня нет. Так, во всяком случае, мне говорят. Я послал свою книгу в двадцать два издательства. Я пять раз ее переписывал. Я плачу молодой учительнице из школы «Колумбия» в Саут-Ориндже, которая до сих пор считается одной из лучших, плачу почасово — она исправляет мне грамматику и пунктуацию там, где надо. Я бы и помыслить не мог показать кому-нибудь хоть страницу этой книги, пока она не проверит все ошибки. Слишком уж дело важное. Но если сочли, что у тебя нет таланта, — все, разговор окончен. Вы можете решить, что я просто озлобился. Я бы на вашем месте так и подумал. Но эта учительница, мисс Дайамонд, она считает: сейчас им достаточно увидеть, что это от Алвина Пеплера, и рукопись сразу летит в мусорную корзину. Они как увидят мое имя, дальше не читают. Я теперь для любого самого мелкого из издателей личность анекдотичная. — Он говорил лихорадочно, но взгляд его теперь, когда он сидел за столом, казалось, был прикован к остаткам сэндвича на тарелке Цукермана. — Вот почему я спросил вас про агента или издателя — хочу, чтобы посмотрел кто-нибудь новый, без предвзятости. Тот, кто поймет, что это все серьезно.
Цукерман, сам любитель всего серьезного, все же не собирался поддерживать беседу об агентах и издателях. Если у американского писателя и могла найтись причина искать убежища в коммунистическом Китае, то только одна — уехать за десятки тысяч километров прочь от подобных разговоров.
— Но есть же еще и вариант с мюзиклом, — напомнил ему Цукерман.
— Серьезная книга — это одно, а бродвейский мюзикл — совсем другое.
Еще одна тема, которой Цукерман хотел бы избежать. Звучит как заявка на курс в Новой школе[5].
— Если, — слабым голосом добавил Пеплер, — его когда-нибудь поставят.
Цукерман, оптимистично:
— Ну, если у вас есть продюсер…
— Да, но пока что это только джентльменское соглашение. Пока никаких денег не заплачено, ничего не подписано. Работу предполагается начать, когда он вернется. Тогда мы и заключим сделку.