И во второй раз оба, Олег и Ирина, сдерживались изо всех сил. И даже ручейками струящийся по их телам пот уже не вызывал мыслей об "антисанитарии процесса человек-человек". Только когда Ирина почувствовала, что не в сила вновь подняться одна на ослепительный пик возбуждения и, содрогаясь, опять сорваться с него в темную и обжигающую пропасть невыносимого по своей раздирающей мозг и тело силе наслаждения, она вцепилась ногтями в спину Олега, сжала его бедра коленями и замолотила по воздуху ступнями, призывая в этот последний раз проделать путь до оргазма вместе. И он понял её и они уже забились друг о друга, исполненные счастья. Исполненные изнеможднения, как выброшенные на берег мокрые рыбины.
Лишь спустя долгие-долгие минуты, когда готовые уже было разорваться сердца успокоились а дыхание позволило связать хоть несколько слов, Ирина произнесла непонятное:
- Крокусы и гиацинты...
Олег откуда-то уже знал, что так называются неожиданно расцветшие с
приходом пришельцев по лужайкам тауна цветы, чей аромат, казалось, проникал повсюду:
- Да... но ты еще красивее. И пахнешь тоже чудесно...
- Чем, интересно, - тихо рассмеялась Ира, - потом и прочими...
- Самой собой. Твой запах - самый чудесный на свете. Ты о чем-то
размышляешь?
- Ой, я только что думала об одной ужасной вещи. Мне... мне было с тобой
здорово, то есть прекрасно, ну, ты понимаешь, хорошо так, как никогда не бывало, так, что казалось, что я вот-вот умру...
- А мне еще лучше, - Олег уже благодарно припал губами к влажной коже
вокруг сморщившихся сосков Ирины.
- Ну... Одинаково, договорились? - увернулась она, чувствуя, что вновь
начинает возбуждаться и всё же желая до конца досказать свою мысль, - но мы же давно взрослые, опытные люди...
- Да уж, старики..
- Не перебивай - она крепко поцеловала его в подбородок, - Вот! А
подумала я, что ведь раньше, когда ЭТО практиковалось, человек с человеком...
- И мы , кстати, я надеюсь, теперь и дальше будем так "практиковать", -
хохотнул Олег.
- У! Безусловно. Ну вот. Раньше, я откуда-то знаю, в половые отношения
вступали с тринадцати-четырнадцати лет...
- Это наверно, только девочки...
- В основном, Девочки, кстати некоторые. - еще раньше. Так вот. Мы-то с
тобой люди взрослые. В некотором смысле - опытные даже, небось немало аушек переменили...
- И всё зря.
- На перебивай же, Олежка! А то найду себе другого, а тебе аушку на меня
похожую закажу... Шучу, милый... В том то и дело, что похоже, не зря, если б нам не с чем было сравнивать, то мы бы не поняли, как это чудесно, если б мы заранее не разработали свои тела в этом плане, то у нас бы ни с первого, ни со второго раза, скорее всего, ничего б и не вышло. И я ужаснулась просто, КАК это у них без всякой подготовки, лет в четырнадцать-пятнадцать выходило, наверняка же, ПРОСТО УЖАСНО, столько всего надо было преодолеть, и неопытность собственную, и недостаточную техническую подготовленность. И... я вспомнила об Алеше...