Бледно-золотистое солнце неспешно всплывало над горбатой спиной спящего дракона. Сполохи света плясали по алой чешуе, черный хребет обрамляло голубое сияние, треугольные пластины гребня казались изъеденными жаром, словно дракона запекали целиком на раскаленных угольях.
Дракон лежал на животе, подобрав под себя лапы и вытянув шею с заваленной набок головой. Дыхание вырывалось из узких ноздрей двумя струями пара с частым вкраплением сгустков пламени. Кончик хвоста нервно подрагивал, шурша чешуей по гравию. Это был скальный дракон, наиболее умный, хитрый и зловредный среди своего племени. Судя по кольцам на чешуйках, он впервые взглянул на этот мир около семисот лет назад. Его тень скользила по белорским равнинам, когда людей на них не было и в помине, а паслись тысячные оленьи стада, выли по ночам волки да бродили кочевые племена троллей. Он помнил одновременное вторжение людей с запада и востока, кровавые рукопашные битвы и разрушительную мощь магии, обращающую в прах целые армии. Он видел, как растут и сгорают города, как тают леса и зеленые поля оборачиваются пестрыми квадратами возделанных полей. Он пережил больше охотников за драконами, чем те надеялись. Не сбрасывай он шкуру каждой весной, она была бы сплошь исчерчена шрамами. Впрочем, дракон на судьбу не жаловался, в настоящий момент отличаясь изрядной упитанностью. Груда костей, на которой он лежал, красноречиво свидетельствовала о потребленных калориях.
Еще немного полюбовавшись рассветом, я покачала правой ногой и что есть силы пнула дракона в бок. Ровное сопение оборвалось смесью рыка и зевка. Дракон перевернулся на спину, потянулся, выпустив когти и взъерошив бежевую чешую на брюхе. Потом повернул голову ко мне, сощурил злые желтые глаза и вывалил алый раздвоенный язык.
– Пс-с-с… Вольх-х-ха! С-совс-с-сем с-с-с ума с-с-ошла!
– Солнце уже взошло, – невозмутимо сказала я. – Сколько же можно спать? Эдак ты скоро в пещеру не протиснешься!
Дракон перевернулся на живот, хрустя костями лежанки.