Отдавая должное куриной ноге, я отстраненно наблюдала, как Велька перебирает и сортирует бумаги, беспорядочной грудой сваленные на ее кровати. Сессия пронеслась над нашими головами, как ураган над молодым лесом – кто-то сломался и был отчислен, кто-то согнулся на пересдачу, но большинство выстояло и наслаждалось кратковременной передышкой, отринув с глаз долой осточертевшие конспекты.
Часть бумаг Велька испепеляла на месте, часть складывала в стол, кое-что откладывала в сторонку, чтобы пересмотреть на досуге. Когда сдавленный хрип привлек мое внимание, было поздно. Велька успела ознакомиться с моим последним шедевром.
Сразу оговорюсь, от переизбытка изобразительных способностей я никогда не страдала, и сей холст явился наглядным тому подтверждением. С самого начала было ясно, что столь масштабная работа мне не по силам, но посетившее меня вдохновение настойчиво требовало выхода, желая увековечить в угле мой смертный бой с догевским чудищем. Из всей местности мне бесспорно удался лишь фонтан, бесформенная куча на заднем плане. Деревья и кусты напоминали отродясь не полотую морковную гряду, а булыжная мостовая превратилась в беспорядочную россыпь глыб, по которым, словно горные козлы, резво скакали главные действующие лица. Мой противник смахивал на плохо затертую кляксу, пронзенную шпилькой с зубами и производившую удручающее впечатление. С час промучившись над автопортретом, я сдалась, решив, что смена персонажа пойдет картине на пользу, и заменила жуткую, раскоряченную бабу на нечто, призванное изображать Лёна. Не знаю, как мне это удалось, но вампир и оборотень вышли на одно лицо. Лица героев были моим слабым местом, и, пытаясь достичь максимального сходства с оригиналами, я протерла холстину до дыр.
– Вольха, ты же обещала больше не рисовать! – укоризненно сказала Велька, не в силах оторвать взгляд от шедевра.
Стенгазета, оформить которую мне поручили в позапрошлом году, вызвала необычайный интерес у широкой публики. Весть о последнем номере «Вестника Чародейских Наук» (досель пылившемся у дверей учительской в гордом одиночестве), мигом облетела Школу. Номер был приурочен к Международному празднику Чародеев и посвящен наставникам – основателям Школы. В кои-то веки «ВЧН» имел грандиозный успех. Каждый адепт счел своим долгом ознакомиться с краткими биографиями, а пуще того – поясными изображениями маститых волшебников. Наставники, не попавшие в их число, облегченно вздыхали, позволяя себе короткие несдержанные смешки, переходящие в громовой хохот. Первый урок был сорван – восторженные зрители не расходились, а толпа все прибывала. Прибежал даже Учитель. Но собственный портрет, размещенный на первой полосе, ему чем-то не понравился. Сорвав со стены труд двух бессонных ночей, он изодрал его в мелкие клочки и, не слушая дружных возгласов в защиту талантливой абстракционистки, влепил мне кол по поведению.