Дядя рассказал практически всё, что знает. Под конец сказал мне, что я очень сильно изменился, разговариваю совершенно иначе, на вид я вообще другой человек. Посоветовал сходить в церковь, потому как, мало ли что. Даже посоветовал знакомого священника. Я вежливо отказал, вспомнив мимоходом ту самую церковь «общины» и посмеявшись про себя: «Оказался я тут в церкви недавно, не помогло, чудом жив остался!». Психолог всё же предпочтительнее. Но мне он не нужен, я же не сумасшедший, я просто из другой реальности. Настя подтвердила бы...
- Дядь Миш! - улыбнулся я, дослушав его до конца.
- Что, Костик? - улыбнулся он в ответ, и я почувствовал, что он действительно любит своего племянника. Я подумал, что это странно, и что раньше я чувств и эмоций других людей по отношению к себе так глубоко не воспринимал и не чувствовал.
- Расскажи, пожалуйста, как всё было тогда, в этот день! - попросил я и махнул рукой в сторону центральной площади, где ещё гремел концерт.
- Ты про Россию?
- Ага.
- Что, тоже не помнишь? - с сожалением посмотрел на меня он.
- Не помню. - печально ответил я.
- Плохо, надеюсь, что вспомнишь. Это был настоящий праздник. Русских везде с цветами встречали… Тебе всё с начала рассказывать?
- Да, всё точно так же, с начала и до конца. - подтвердил я.
Дядя начал с майдана. Уточнил, помню ли я, что западенцы нас не любят. Я сказал, что помню, и даже майдан частично помню, но попросил продолжать.
Дядя поведал мне, что когда очередной разводняк под видом революции в Киеве закончился, и страну сдали штатам с потрохами, нацисты начали отправлять так называемые «поезда дружбы» во все города и населённые пункты, которые подозревались в симпатиях к русским. В Харьков отправляли тоже. Были драки, были патрули, выходившие дежурить, дабы не подпустить «нациков» к памятникам. Особенно любили валить памятники Ленину. Были столкновения, полиция бездействовала, зная что новая власть, чуть что, и их самих раздавит. Дядя и многие другие горожане участвовали тогда в народном ополчении и патрулировали улицы, дабы не допустить провокаций и сносов.
С наибольшим восторгом дядя Миша отзывался о симферопольцах и крымчанах. В Симферополе нацистам дали хороший отпор, те даже не доехали до вокзала, сбежали с поезда вместе со всем своим оружием, потому как на перрон вышли тысячи горожан, создав даже оцепление из ополченцев с щитами и дубинами. Щиты ковались местными кузнецами весь день и ночь до этого. Как только жители города узнали про «поезд дружбы», все сплотились против агрессоров. На то есть и свои причины — нацисты избивали и калечили активистов антимайдана, останавливая автобусы с ними где-то в Запорожье. Крымчан среди них было очень много. Многих убили, кто-то числится пропавшим до сих пор. Ещё был крымский «беркут», бойцов которого встречали как героев по возвращению из Киева. Да и крымский менталитет сказался: с полуострова отступать некуда, так что сражаться до последнего у его жителей в крови.