Чтобы у Инны не возникло никаких подозрений, я закончила с личными данными и перешла к вопросам касательно спорта, то есть плавания. Как и в разговоре с Антоном, спросила, в какой бассейн ходит женщина, занимается ли она у тренера.
— Да, иногда, — сказала та. — У меня они меняются — то Татьяна Романовна, то Надежда Викторовна. Пару раз на аквааэробику к Ирине Андреевне ходила, но мне больше плавать нравится.
— Вам нравится, как преподают спортивные дисциплины инструкторы в бассейне? — спросила я.
Инна ответила весьма туманно — да, вроде ее все устраивает, бассейн хороший, и вода теплая, вышки есть, но она не прыгает, потому что боится…
Были ли несчастные случаи в бассейне? Вроде нет, но возможно, кто из детей и получал ушиб из-за собственной неосторожности.
Инна даже повторила слова Антона про то, что за детьми глаз да глаз нужен. Как я ни пыталась выведать у женщины про историю падения Саши, она не ответила ничего вразумительного.
Про себя я удивилась: ведь и Антон, и Инна видели, как ребенок поскользнулся, почему они ничего про это не рассказывают?
Либо они оба не придали значения данному инциденту, либо… либо у них есть причина скрывать это.
Вроде Инна рассказывала все гладко, подозревать ее было не в чем, но что-то мне определенно не нравилось. Правда, я не могла понять, что именно, за исключением того, что про Сашу женщина ничего не рассказывает.
Я попыталась вывести ее на откровенный разговор:
— А знаете, я вот разговаривала с одной женщиной, которая тоже ходит в тот самый бассейн, который выбрали вы, и она утверждает, что во время урока один мальчик поскользнулся на дорожке и сломал ногу.
Инна округлила глаза.
— Господи, ужас какой! — воскликнула она с неподдельным удивлением. — Неужели это в нашем бассейне было? Вроде как там не скользко, может, у мальчика шлепки неудобные были… Да, бедный ребенок! Так глупо получить перелом — я бы с ума сошла, если бы такое произошло со мной! Это сколько же времени, считай, инвалидом лежать, ни лыж тебе, ни коньков, ни плавания… Бедный ребенок!
«Не знает», — подумала я про себя.
А может, и знает про Сашу, но не в курсе, к чему привело его падение? Может, Инна видела, как упал ребенок, но забыла про это, ведь кто ей скажет, что у мальчика — перелом?
От беседы с Инной Безрикиной у меня создалось впечатление, что я зря потратила время.
Женщина отвечала охотно — не то что Антон, который, как мне показалось, не слишком хочет откровенничать, — но в основном ничего полезного для себя я из разговора не получила.
О Надежде Викторовне женщина почти не говорила, всеми инструкторами была довольна. Так и не выяснив ничего про странный случай с Сашей, я решила заканчивать свое анкетирование, подумав, что лучше займусь Антоном Коноваловым.