Глеб слушал Данилу, и время давнее подплывало к нему по Иргизу почти вплотную. Зачерпывал его Данила звездным ковшом и подносил Глебу — только бери и пей.
Данила спросил:
— Теплая ночь?
Услышав подтверждение, он продолжал:
— В такую же ночь хорошего сентября мы торопились к Самаре. Я ехал за Плясунковым; чуть поодаль, верхами, шла конная разведка, потом тянулся полк. Разговоры сникли. Все чувствовали себя окруженными недоброй степью. Места были далекие от родных дворов, а чего стоит казакам подобраться к нам в темный час?! Да и усталость накопилась — из одного боя выходили, в новый бой вступали.
Кто задремывал в седле, кто задумывался.
Прикрою глаза и будто в лодке по тихому Иргизу плыву. Но вдруг слышу гул. Открыл глаза, а с неба вспышка бьет. Все остановились, не шелохнутся, вкопанные в степь. Кругом тревога, испуганные голоса:
— Видал? Сигналят.
— Окружают, а мы-то с ног валимся.
— Военная хитрость, не иначе.
Оторопь прихватила полк. И небо нам уж с овчинку — по нему, меж звезд, а скорее — впереди них, к нам с востока летел, сияя, яркоглазый, круглый и тихо шипел.
— Ракета! — вскрикнул кто-то бабьим голосом. — Сигналят!
— Бить нас будут!
— Окружают! От Иващенки и Самары!
— Зажмут без пощады!
Паника накатывала.
И вдруг, покрывая выкрики, собирая растерянный строй, Плясунков:
— Командиры, ко мне!
Быстро окружили его командиры. Плясунков обратился к ним, придерживая коня и встряхнув непокрытой головой — он и зимой шапку не уважал, в снег скачет без папахи, тем более по сентябрю.
— Какая это вам ракета? — крикнул он. — Да это ж метеор, болидом называется. А вы с паникой к бойцам: «Окружают!»
Командиры ворчат, возражают, но Плясунков опять повышает голос:
— Умирает, значит, звезда, — и ругнулся крепко, — а вы раскудахтались. Небо ж вам весть гонит самым курьерским манером. Может, среди звезд тоже революция, — засмеялся своей догадке Плясунков, и сразу пропало у него все зло. — Оно и большую звезду не жалеет, вас приветствует. А вы — «ракета!». А еще бывалые солдаты, звезду от ракеты не отличили.
И когда командиры поспешно разъехались, чтобы разъяснить оторопевшим бойцам, что произошло в небе, Плясунков продолжал говорить вслух:
— Звезду, даже падающую, понимать надо.
Уже исчез болид, мы, не без смущения, продолжали свой путь за Плясунковым.
— Вот если не вернусь от Самары, кто Николашку моего научит, чтобы войну со звездой не спутал?
И, немного гордясь, Иван Михайлович, понимая, что я прислушиваюсь к нему, как будто между прочим, прибавил:
— А я их знаю, что Орион созвездие, что ковш Большой Медведицы; или какую Венеру от Марса всегда отличу: Венера ярче, Марс пронзительнее. И каждая имеет свое место и свое время, например утренняя звезда.