— Я пацан, а не педик, — выдавил из себя Ваня.
— А раз пацан, то и поступи, как пацан. На зоне, и не только на зоне, вообще, по жизни, карточный долг — долг чести. Ты можешь занять деньги и не отдавать их совсем, можешь позже отдать, но если ты проиграл в карты — ты обязан отдать деньги в срок. Долг чести. А если денег нет, то компенсируй чем-либо другим. Люди квартиры свои подписывают, машины, или же поступки совершают — понимаешь, поступки; поступок, достойный настоящего пацана. У тебя денег нет, машины нет, квартиры нет, которую ты можешь подписать. Остается поступок. Ты — пацан, а настоящий пацан всегда может совершить серьезный поступок. Ты готов совершить настоящий поступок?
— Я не знаю. Смотря что.
— Так настоящий пацан не отвечает. Так может только педик ответить. Ты педик?
— Нет.
— Тогда отвечай, как должен пацан отвечать.
Ваня растерянно смотрел на Мусю, не зная, что говорить и что от него хотят, как ученик, вызванный к доске, совершенно не знающий, что ему отвечать.
Ваня смущенно стал озираться, ища помощи у Макса и даже у Абрамчика. Но ни Макс, ни Абрамчик даже не смотрели на него. Макс, с пуленепробиваемым лицом, упрямо смотрел в одну точку, куда-то за деревья, Абрамчик курил и всем видом выражал одно большое презрение. Не найдя в них поддержки, Ваня глупо улыбнулся (даже хихикнул, заискивающе, как дурачки на рынках хихикают, когда деньги выпрашивают), ужасно смутился от этого и, не поднимая глаз, рассматривая трещинку на столе, тихо пробубнил, точь-в-точь как двоечник на уроке:
— Я не знаю, что отвечать, — и запнулся, плотно сжав губы.
— Да, выходит, и вправду говорят, что ты минетчик, — Ваня упорно молчал, губы сжались еще плотнее, — что ты педик… Ладно, пацаны, пойдем, мне лично, в падлу с минетчиком за одним столом сидеть. — Муся поднялся. — Придется признаться завтра пацанам, что ты в рот берешь за деньги.
— Это не правда! Я в рот не беру.
— Это ты будешь завтра доказывать.
Поднялись и Макс, и Абрамчик. Абрамчик брезгливо поморщился и сплюнул.
— Постойте, пацаны, постойте, — Ваня схватил Мусю за руку. — Я понял. Я совершу поступок. Я пацан. Я не минетчик.
— Ты понимаешь, что ты должен совершить? — Муся высвободил свою руку.
— Понимаю, конечно, понимаю. Я поступок должен совершить.
— Как ты считаешь, Никаныч, биолог наш, хороший человек?
— Ну, я не знаю, наверное, хороший, я не знаю… Мне он ничего плохого не сделал.
— А слышал, что про него говорят, что он гомик?
— Слышал… Но разве это правда?
— Это правда… И, по-твоему, хорошо, что биолог наш — гомик?
— Я не знаю… вообще-то… плохо, наверное.