Увереннее… Последнюю неделю я буквально боялся выйти из дому… да и дома оставаться… Если бы не безобразнейший разрыв с Мишей Морозовым и эта — даже вспоминать омерзительно — история с выигрышем денег… Черта с два стал бы я кому-нибудь звонить и уговаривать приехать… Тем более — Владу. Влад был моим другом. Громко сказано, учитывая, что у меня вообще никогда не было друзей, — я так считал. Более того, был в этом уверен. Но все равно Влад был мне другом. По крайней мере, он в этом не сомневался. Он вообще мало в чем сомневался, в отличие от меня.
Влад давно хотел перебраться в столицу, устроить свою жизнь, заработать денег. Не раз еще там, дома, мы мечтали: главное — зацепиться. Чтобы было где жить. Работа. А дальше все сложится. У меня образование, у Влада — нет. Года два мы — то вместе, то порознь — штурмовали Москву, но все попытки заканчивались обычным кидаловом: странные фирмы предлагали странную работу, за устройство на которую брали деньги, взамен давали странные телефоны и адреса, по которым отвечали, что мест уже нет, или предлагали скотскую работу и такую ничтожную зарплату, что вся охота работать пропадала. Та же ситуация с поиском жилья: странная фирма брала деньги, давала странные телефоны — или по ним никто не отвечал, или квартира оказывалась давно сданной. Денег ни там, ни там не возвращали. Полгода назад мне повезло: я сумел устроиться на нормальную работу по профессии — в школу учителем. Повезло и с жильем. Но если дома мы с Владом практически не расставались, то здесь он мне обуза, и я это понял сразу, больше не понял, а почувствовал. Не хочу на себя наговаривать… но так сложилось, что едва человек переставал быть мне нужен, я прерывал с ним общение. Не стану искать причину, свалю все на характер. Пускай мой характер отвратителен. Так проще. Всегда и во всем мне необходимо найти крайнего; пусть в данном случае крайним будет характер.
Влад не тот человек, который был мне нужен здесь, в Москве. Он смел, умен, отчаян, обаятелен, сдержан, спортивно сложен, приятен лицом. Я же всегда был мнителен, нетерпим, сиюминутен; не красавец, но умел нравиться женщинам. Во мне были все качества порочного человека, к тому же я был болтлив, и там, где многие (Влад в их числе) терялись и считали, что гордость им чего-то не позволяет, я не терялся: мне гордость позволяла все. Часто я говорил Владу: «Влад, мы теперь живем в демократической стране. Тебя посылают на хуй, а ты идешь куда хочешь». Влад не мог себе этого позволить, он был гордый. Я — нет. И чем глубже я убеждался в его благородстве и порядочности, тем сильнее ему не доверял. Я вообще никому не доверял, а больше всего — людям, в которых видел те положительные качества, которых не чувствовал в себе.