Возвращение к жизни не зря иногда сравнивают с подъемом на поверхность из морской пучины. Звуки появляются вначале как неясный отдалённый шум, усиливаясь и набирая чёткость, за ними появляется свет и в теле вновь просыпается сознание.
Всё-таки я сумел! Несмотря на полуобморочное состояние, тошноту и общее скверное самочувствие, испытал запоздалый триумф победителя. Тщеславие? Ну и пусть, ведь я только что, в одиночку решил исход боя с двумя невероятно развитыми заражёнными. Может это вообще элита? Душевный подъем вызвал общий прилив сил и сознание окончательно прояснилось. Я с удивлением обнаружил себя на кровати посреди больничной палаты, а звуки, отметившиеся в моём сознание при возвращении из беспамятства, издавала аппаратура поддержания жизнедеятельности. К телу прикреплены датчики, а из вены торчит катетер с подсоединённой к нему капельницей. Тут же открылась дверь и в палату зашла медсестра:
— Очнулся, ну вот и прекрасно. Ничего серьёзного, обычное для иммунных, крайнее истощение. В «поле» может закончится летально, а у нас гарантировано полное восстановление.
— А как я здесь оказался, как там всё вышло, в гипере?
— Ну откуда я могу знать, дорогой? Тебя под спеком привезли. Глотательного рефлекса уже не было, поставили капельницу с местным физраствором, а основную терапию выполнил известный неизвестный паразит. Вот и всё. Приборы подключили, чтобы вывести на дежурный монитор твою телеметрию, не садить же рядом с тобой молоденькую практикантку. Сейчас поставлю тебе укольчик, поспишь пару-тройку часиков и всё, можно опять на баррикады.
— Да я в норме. Мутит только.
— Вот. А укольчик поставлю и сразу перестанет, поспишь и кушать сможешь с аппетитом и любые другие радости жизни получать без тягот абстиненции. Ну ка, дай я отсоединю капельницу, нам же не нужен передоз, такой интересный молодой человек не хочет превратиться в кваза?
Сюсюканье, особенно когда отошёл от самого края, очень даже прелестно услышать в свой адрес. Решено — буду послушным.
Повторное пробуждение в палате было восхитительным, лежал, ещё с минуту пытаясь прочувствовать момент до конца. Прочувствовал. Дальше лежать не было сил, энергия бурлила, во всем теле пел Цой:
«Перемен, требуют наши сердца,
Перемен, требуют наши глаза,
В нашем смехе и наших слезах
И в пульсации вен.
Перемен!»
Откинул одеяло — костюм Адама. Нормально. В том плане нормально, что в сиделки определена медсестра, а не брат. Хрен его знает какой он там на самом деле брат, тем более здесь, в Улье, где у многих в голове сплошное «ку-ку».