— Пустяки, — он дежурно улыбнулся. — Укол препарата, разработанного институтом я не одобряю, очень дорог, можно и без него обойтись, но соглашусь с тем, что он мгновенно нейтрализует все производные споровых тел в крови.
— А как с Петровичем? — я постарался быстрее увести беседу с темы, где я показал свои не лучшие качества.
— Несколько часов, может и до утра, будет спать, затем со зверским аппетитом позавтракает, примет ударную дозу живца и на утреннюю процедуру. Будем работать: Катран желает, как можно быстрее увидеть его в строю, город платит, я лечу. Качественный спек, много белковой пищи, живец вёдрами и через месяц кисть будет даже лучше прежней.
— А зачем спек? Это же, вроде как, наркотик.
— Обычная скорость регенерации отнятых конечностей один-полтора миллиметра в сутки, а я, стимулируя процесс, разгоняю её — в случае Петровича — до шести миллиметров. При такой скорости, восстановление организма лучше протекает во сне, кроме того, рост нервных волокон в формируемых заново тканях, процесс болезненный и будет лучше если пациента держать на сильном обезболивающем. Спек в этой ситуации не вызывает наркотической эйфории, следовательно, и психологического привыкания.
— И сколько стоит такое восстановление, весь курс?
— За месяц, город мне заплатит сотню гороха, ещё двести пятьдесят уйдёт на спек, ну и дополнительно уйма живца. Так что береги руку Сеня, — теперь доктор улыбался искренне, втянулся в разговор.
Хилер явно хорошо разбирается в специфической местной биохимии, нужно и его расспросить на интересующие меня темы.
— Я прошу меня извинить за несколько личный вопрос. Вы, я видел, прилагаете немалые усилия для излечения моего друга, а это требует постоянной подпитки дара. Как в этом случае можно решить проблему вероятного превращения в кваза?
Собеседник глубоко вздохнул, сцепил пальцы обеих рук, и с явным удовольствием потянулся.
— Вы говорили с Алмазом, он оценил повреждения Вашей энергетической структуры и это так страшно?
— Да, он говорит, я обречен на превращение, — эта мысль вызывала одновременно и злость, и уныние.
— Поверьте, в визуальных трансформациях нет ничего страшного, внутренние незаметные глазу изменения психики гораздо страшнее. Представьте, из ста человек иммунных проживших в Улье год, изменения тел наблюдаются у двадцати процентов, а психика поменялась у всех. Я хочу сказать, что диапазон трансформации внутренних, личностных изменений гораздо шире, масштабнее. Порой рождаются настоящие монстры, они живут среди нас, и мы про это ничего не знаем до поры. А потом раз, и сюрприз. Маньяки, извращенцы, и прочие социопаты это норма, каждый третий. Совесть как основа общественной морали исчезает. Представьте себе, что всё наше общество держится исключительно на опыте из прежнего мира, знании того, что без соблюдения неких норм сложно устроенное общество не может существовать, всё развалится: никто не будет вывозить мусор, чинить проводку, с риском для жизни обеспечивать стаб всем необходимым. На смену нравственному контролю здесь приходит функция надзора за неукоснительным соблюдением законов.