— Кто ж не знает!
— Как и старинную приставку «анти». А сведите-ка их воедино.
— «Антимуза»? — произнёс Вольский с опаской, будто пробуя новоизобретённое слово на вкус.
— Именно. Об «антимузах» никто и никогда не задумывался. Это музы у всех на слуху. Лезбия вдохновляла Катулла. Элоиза благодетельствовала своей красотой Абеляра. Беатриче потрясла Данта. Лаура де Нов осияла своей красотой Петрарку. Ульрика фон Леветцов запустила беса в ребро престарелому Гёте. Каэтана Альба обласкала Гойю. Вирджиния Клемм скрасила зрелые годы Поэ. А вот имена антимуз установить трудно: они заклеймены. Антимузы втираются в доверие, поначалу выглядя как музы. Когда же являют свою истинную сущность, уязвлённые литераторы желают их забыть, стараются вытеснить из памяти и вымарывают их имена отовсюду.
— Три имени известно: Палетика, Суслова, Минцлова. Впрочем, есть слабое место в вашей теории: Минцлова не годится на роль роковой женщины. Она слишком… тяжела на подъём.
Василий Васильевич с укоризной посмотрел на Вольского. Тот продолжал, не замечая:
— Знаком я с этой десятипудовой антимузой. Вокруг неё вьются оккультисты, спириты и прочий мистически настроенный сброд. Она многих писателей задурила. Боготворят её, в рот заглядывают — что изречёт? Я как реалист не приемлю бредней Минцловой. Сам наблюдал все её подлые ужимки, поэтому допускаю правоту ваших теорий. К слову, я в одной гостиной краем уха слыхал, вашу книгу давеча заарестовали? Дело рук секты?
— Ах, нет, — отмахнулся Василий Васильевич. — Не их стиль. Тут — банальное. В моей книге — порнография.
У Вольского брови поползли вверх.
— Таков вердикт цензора, — оправдался Розанов. — Я тут ни при чём. Так вот, из всего видно, что эти роковые дамы стремятся, скажем так, предотвратить создание произведения, оборвать работу над ним, а ещё лучше — отбить охоту писать и печататься. — Розанов встряхнул головой, должно быть, вспомнив горькую участь своей первой брошюрки. — Антимузы уничтожают произведение, чтобы и рукописи не осталось. У меня и рукопись цела, и авторский экземплярчик убережён от сожжения тиража. Могу ссудить на время, почитаете в уединении.
Вольский, как будто не расслышав предложения Розанова, размышлял вслух:
— Любопытно узнать, почему к Володьке Ульянову антимузку не приставили? Совсем негодные вещи строчит?
— Очевидно, вся его «философия» есть большое художество, — съязвил Василий Васильевич.
— Что ж, повторю: я готов.
— Отлично! Только вот… Личарды Минцловой могут быть вооружены, — проронил Розанов. — Надобно оружием запастись.