Лавка, на которой постелили гостю, была пуста, и лишь лежащее на нем покрывало указывало, на то, что здесь кто-то ночевал. Тут отворилась дверь, и на пороге появился Будищев.
– Доброе утро, – поприветствовал он хозяина.
– Тихо ты, аспид! Дочку разбудишь.
– Если её гудок не поднял, то мне и подавно не удастся, – возразил Дмитрий с легкой усмешкой, но всё же сбавил тон.
– Мала она ещё, – сварливо отозвался старик. – Успеет ещё навставаться в рань.
– Так я разве против? – развел руками гость.
– Ишь ты, не против он!
– Вот что, старинушка. – Посерьезнел Будищев. – То, что ты мне угол сдать не хочешь – понятно. Девка молодая, красивая, пойдут слухи, чего доброго, а я тебе в зятья не набиваюсь. Но идти мне покуда некуда, так что пусть тут хоть вещички мои полежат. Хотя бы пока я квартиру не найду.
– Что угол найти – деньги надобны! – наставительно отозвался Степаныч. – Ты ещё и дня не отработал на фабрике-то.
– Про деньги – не твоя печаль. Главное, чтобы квартира была чистая и без больных. И хозяева в мои дела не лезли.
– Я гляжу, средства у тебя есть? – вопросительно изогнул бровь Филиппов.
– Мал-мал имеется, – не стал отпираться Дмитрий.
– Пять рублёв в месяц!
– Старый, ты охренел, или свою халупу с Гранд-отелем перепутал?
– Не нравится, пойди в ночлежку. За полтину целый месяц ночевать сможешь, правда, с соседом. А ежели целковый* не пожалеешь, так нары только твои будут.
– Фигасе у вас в Питере цены!
– Столица. Понимать надо!
– Три рубля.
– Под мостом только если.
– Тогда, чтобы с харчем.
– Само собой. Дочка все одно готовит, однако же, приварок в заводской лавке покупать будешь.
– Какой ещё, «заводской лавке»?
– Эх ты – деревенщина! Знамо дело, в какой. Жалованье-то в конце месяца платят, а чтобы мастеровые, значит, с голоду ноги не протянули, для них хозяева при заводе лавочку держат. Там в счет будущего скупаться можно.
– Втридорога?
– Бывает и такое, однако наш Пётр Викторович, дай ему Бог здоровья – барин добрый, и людей почем зря не обижает. У него и наценка божеская и тухлятину его приказчики не продают, как иные.
– А вот этот момент я упустил, – пробормотал парень, затем задумался и коротко мотнул головой. – Идёт!
– Половину вперёд!
После этого они обменялись рукопожатиями, и мятая трёхрублевка сменила хозяина.
– Значится так, – объявил повеселевший машинист. – Ты – мой племяш из деревни. Так всем и скажем. Понял?
– Понял, что тут непонятного.
– Тогда давай вчерашние щи доедим, да на работу пора.
– Ничего не имею против, ступай по холодку.
– Это как?
– А так. У меня день на обустройство, а на работу завтра.