— Но я могу выписать чек.
— Боюсь, что этот вариант меня не устроит. Согласитесь, что, приехав в Америку, было бы крайне неприятно узнать, что вы его аннулировали.
— Да за кого вы меня принимаете? — возмутился граф.
— А вы меня? — улыбнулся в ответ Будищев.
— Хорошо, вы получите наличными. Но мне нужны гарантии.
— Хотите икону поцелую?
— Подите прочь! Когда все будет готово, вас известят.
— Вот это деловой разговор.
Как и следовало ожидать, записка графини Блудовой оказала на больничное начальство самое благоприятное действие. Во всяком случае, тяжелая, окованная железом калитка отворилась и Дмитрия с Сёмкой пустили внутрь лечебницы. Против ожидания, там оказалось далеко не так мрачно, как можно было подумать, но забранные решетками окна, неистребимый запах карболки, и хмурые физиономии санитаров, четко намекали, что здесь далеко не санаторий.
Когда они зашли в палату, Степанида Филиппова с безучастным видом сидела на кровати, обхватив ноги руками, и от всей этой позы чувствовалась такая безысходность, что даже ко всему привычному Будищеву стало не по себе. А Семён тот просто кинулся к девушке и едва не плача спросил:
— Стеша, ты меня узнаешь?
— Сёма, — еле слышно прошептала она в ответ.
— Дмитрий Николаевич, она меня узнала! — радостно закричал в ответ парень, обернувшись к своему наставнику.
— Уже хорошо, — буркнул тот, внимательно разглядывая обстановку.
— Стешенька, родная, как хорошо, что тебе лучше, — радостно продолжал мальчишка.
— Не шуми, малец, — одернул его, сопровождавший их санитар. — Не положено тут кричать. Больные — они от крика могут и испугаться или ещё чего.
— Что, бывали случаи?
— Так ить сумасшедшие, — пожал плечами медработник.
— Чего-то она совсем осунулась, — обеспокоенно заметил Будищев.
— Известное дело, харч не как у родной маменьки, — не стал спорить санитар.
— Как она себя ведет?
— Это вы господина доктора спросите.
— А я у тебя спрашиваю!
— Да все больше тихо.
— А что, есть и буйные?
— Есть, как не быть. Давеча соседку её в смирительную рубаху запеленали, да водой отливали холодной. Для того, значит, чтобы в чувство привесть.
— Охренеть!
— А куды деваться? Ладно, вы если желаете, побудьте тута, а у меня дел по горло.
— Подожди, любезный, а нельзя ли чаю горячего организовать?
— Отчего же нельзя, пожалуйте пятачок, так я мигом! Вы не подумайте чего, это не мне одному.
— Держи.
— Сей секунд!
— Ну что Сёма, — вздохнул Дмитрий. — Доставай гостинцы. Надеюсь, не все слопал, пока меня ждал?
— Грех вам такое говорить! — даже обиделся мальчишка. — Нешто я совсем без понятия?