– Нет, – качнул головой Сеймур. Глаза у него странно блестели.
– Ты не плачь, потому что я тогда тоже сразу начну плакать. Я эмоциональный, к сожалению. Намного больше, чем положено командору. Я не признаю ваших запретов на жизнь воображения. Запретов говорить о чувствах – о любви, об агрессии. Я очень хочу быть человеком, которого ничего не волнует. А меня волнует все. Хоть мы и живем меж двух миров на уровне традиционного лицемерия. Ты обижаешься на меня, Сеймур?
– Я не обижаюсь. Я делаю выводы.
Фай протянул руку над столом и тыльной стороной ладони погладил Сеймура Сана по разбитой щеке. Он разлил остатки водки по чашкам, и говорил теперь вкрадчиво и тихо:
– Человек часто забывает о том, что у него с миром общая судьба. Люди думают, что время иллюзорно, а события последовательны и непротиворечивы. В физике есть такое понятие – момент бифуркации. Это условие существования сложных систем, когда их структура изменяется резко и непредсказуемо. Упрощение, равномерность, тепловая смерть Вселенной – не единственный вариант развития. В течение событий легко вмешивается случай. Это называется точка бифуркации. Благодаря ей у каждого из нас однажды возникает выбор – возможность сделать свою жизнь чем-то большим, нежели путь от рождения к смерти… Сеймур, с таким грустным лицом, как ты сейчас сидишь, вообще нельзя жить. Улыбнись. Я тоже готовился к серьезной работе, а оказался в балагане. Но мы люди профессиональные, мы бытовых пристрастий иметь не должны. А все остальное, как в песне – фигня, мой генерал, все то, что не война. Пойдем, я тебе открою каюту. Тут много свободных.
Фай привел капитана «Золотого Дракона» в спальный бокс Нэля, через стенку от собственного обиталища. Сеймур смотрел в круглый иллюминатор на ярко-синее небо, начинающее к вечеру обретать бездонную глубину. Выпили они поровну, но Фаю казалось, что сам он менее пьян. Он решил, что попросит сейчас заварить себе крепкого чая и через час придет в норму. И отправится давать распоряжения нижним таю дальше.
– Когда на Тай будет такое же небо? – спросил его Сеймур, садясь на застеленную серым одеялом кровать. – Сколько придется ждать?
– От двадцати до пятидесяти лет, – пожал плечами Фай. – Зависит от того, сколько генераторов возьмем с собой.
– Плюс четыре года на обратный перелет. Мне почти сорок. Я не доживу.
– Дети доживут.
– Мои дети на орбитальных базах, – напомнил Сеймур.
– Роди еще раз. Пока не поздно.
Фай умолк, поняв, что сказал бестактность и глупость. Семейный партнер Сеймура Сана погиб год назад, почти сразу после высадки на Бенеруфе, да и вообще произносить вслух такие вещи права у Фая не было.